Слово в неделю Мясопустную

XLII.

6. СЛОВО
в неделю Мясопустную.

<1806–1808>

Бог есть любы (I Иоан. IV. 8) в существе Своем и милосердие в Своих действиях относительно к человеку; сколько ни многоразличны сии действия, они имеют единое начало – благость, и единый конец – благо. Посему Бог является то в образе отца и дает нам славное имя сына: даждь ми, сыне, твое сердце (Притч. XXIII. 26); то в образе врача и покупает нам здравие собственными болезнями: язвою его мы исцелехом (Исаии LIII. 5); то во образе пастыря, и не забывает глашать по имени овец, забывших Его в своем заблуждении: ины овцы имам, яже не суть от двора сего; и тыя ми подобает привести (Иоан. X. 16); то во образе гостя и усильнее старается внити в убогую хижину нашу, нежели мы в славный чертог Его: се стою при дверех и толку (Апок. III. 20); то во образе жениха и всюду приближается к невесте Своей, куда-бы она ни удалялась: прииди ближняя моя (Песн. II. 1).

Но видели ли вы ныне в зерцале слова Божия последнее явление Вечнаго во времени? О, как оное ужасно и не подобно предшествовавшему! Души не соответствовавшия любви Жениха небеснаго, вы скоро испытаете пламень Его ревности! Сердца не приявшия Божественнаго посещения, се оставляется вам дом ваш пуст (Матф. XXIII. 38)! Овцы слышавшия глас Пастыря своего, но ему не внимавшия, Он предаст вас зверям хищным! Больные члены, отвергнувшие помощь врача душ и телес, Он уже приемлет железо, дабы отсещи вас и извергнуть из града безсмертия! Непокоривыя дети, презревшия спасительные советы Отца, вы увидите в Нем строгаго судию! Се Он слагает с себя свою кротость, и облекается в славу! Се Он взирает молниею, громом вещает, ужасом окружен! Смерть поселяется там, откуда он отвращает очи! Вы, которые не хотели приити к Нему, когда Он звал вас: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы (Матф. XI. 28), – вот, Он теперь увольняет вас от Себя: идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его.

Так, сл., в сем страшном действии Бог более не есть любы и милосердия. Таже любовь, которая приходила не судить мирови, но да спасется Ею мир (Иоан. III. 17), приидет осудить тех, иже любве истины не прияша, во еже спастися им (2 Солун. II. 10). Осудит злых, поелику любит добрых. Милосердый судит нераскаянных, потому что милует кающихся. И для чего иначе возвещает Он погибель отверженных, если не для того, что не хощет ничьей погибели? Посему за несколько еще веков дает нам услышать последнее проклятие на шуюю страну, дабы заблаговременно спастись бегством на десную!

Блажен, кто слушает сие проклятие, не уклоняясь от намерения любви Божией! Тогда и проклятие рождает благословение. Мы должны внимать ему сердцем и умом, а не слухом. Должны познавать в нем ужас состояния отверженных: не ждать для ясности самаго опыта.

Итак, Праведный Судия лишит осужденных права и возможности наслаждаться Его лицезрением: идите от Мене проклятии. Сию великую потерю нельзя довольно чувствовать не испытавшим высокаго блаженства – видеть Бога! Когда мы видим совершенное произведение ума человеческаго, порываемся любопытством видеть творца; когда слышим о достохвальных человеколюбивых деяниях, наши взоры желали бы почить на груди, в коей бьется сердце столь доброе; когда внемлем славе сильных земли, наше воображение устремляется в места их пребывания, и мы почитаем себя счастливыми, если можем поставить себя пред ними. Впрочем, видя лице мудреца, еще не видят его мудрости; взирая на добродетельнаго, не видят добродетели, обозревая великолепие, окружающее сильных, не видят того сильнаго духа, который проходит и движет огромные члены государственнаго тела. Телесный взор объемлет только тело, но видеть Бога – конечно уже не сим бренным оком – есть созерцать (по возможности ограниченной твари) и Его премудрость – и озаряться от нея всегда новым светом познания, и Его благость – и исполняться от нея любви и радости безсмертныя, и Его величие – и возвышаться до блаженства чистейших духов.

Если не ослепленный страстями, не омраченный предразсудками разум находит удовольствие, разсматривая следы Божества в царстве природы; если верующая душа погружается в восторгах, проходя мысленно чудесные пути благодати в ея таинственном царстве: то чтo должен чувствовать тот, кто, оставя сии неотдаленныя области Вседержителя, проник бы во внутренность державы Его, вступил бы в Его безсмертный град, ощутил бы всюду и окрест себя и в себе Его славное присутствие? Если мы любим слушать, как сии видимыя небеса в безмолвии поведают славу Божию (Псал. XVIII. 2), малейшее насекомое возвещает величие Творца; то что, еслибы в небесах небес, вместо сияния мертвых тел, мы узрели свет безсмертных духов, – вняли бы немолчному их славословию, соединили бы с хором их наши гласы, научились бы, изливая, так сказать, хвалы в Бога, почерпать из Бога неизсякаемую радость?

Богодухновенный царь, который, кажется, научился у серафимов песням их и старался, сколько можно, совершеннее испытать на земле небесное их упражнение – славословить Царя царей, не ожидает и там другаго блаженства, как быть ближе к Нему, и вечно хвалить Его. Блажени, поет он, живущии в дому твоем, в веки веков восхвалят тя (Псал. LXXXIII. 5). Апостолы, утверждая нас в вере, думали, что сказали все, когда сказали, что мы узрим Бога лицем к лицу, узрим Его, якоже есть. Сам Божественный Учитель их описывает высокое состояние Ангелов сею одною чертою, что они выну видят лице Отца небеснаго (Матф. XVIII. 10).

Судите посему, сколько теряет тот, кто теряет право видеть Бога? Мы, не видя Его ныне, по грубости наших чувств и естественной немощи, сколько от того терпим! Какая тьма в разуме! Какая пустота в сердце! Какой глад в желании! Но какой ужасной крайности достигнут сии бедствия, когда они будут не слабостию нашею, но безконечными следствиями гнева Божия, когда сии случайности существа нашего перейдут в самую природу! Авессалом, отверженный Давидом, просит Иоава, чтоб он или испросил ему позволение видеть царя и отца своего, или убил бы несчастнаго. Так отверженный Богом грешник предпочтет смерть своему состоянию; только он не найдет ее. Он будет умирать непрестанно, а не возможет умереть и один раз. Совокупите тысячу геенн, восклицает Златоуст, это отнюдь не так тяжко, как быть извержену от славы, быть ненавидиму Богом!

Наказание осужденных на страшном суде не состоит в одном лишении благ и лицезрения Божия, но в действительном претерпении зол. Судия посылает их в огнь.

Так угодно будет строгому Правосудию, чтобы человек весь был подвержен действию Его мщения, так как он весь предавался действию беззакония. Такое же различие полагает оно в наказаниях, какое мы производим во грехах. Из них одни рождаются в душе и чрез нее порабощают себе телесныя силы, какова есть гордость, или злоба; другие совершаются в теле и оскверняют душу, чрез участие котораго она приемлет услаждение, как, например, роскошь и сластолюбие. Так отчуждение от Бога, угрызающее воспоминанием непорядков жизни, совершенное отчаяние, суть казни, снедающия душу, и потолику простираются на тело, поколику сие соединено с нею. Огнь есть вещественное мучение, которое терзает тело и чрез него проходит в душу.

И посему напрасно изъясняют сей огнь действием совести; напрасно вопрошают: какия это мучения? какой это огнь, который бы мог действовать на безсмертнаго человека? Но разве пределы разумения человеческаго должны быть пределом Божия всемогущества? Кто может сие тленное облещи в нетление (1 Кор. XV. 44 и 53) и сделать тело духовным, тому трудно ли приготовить столь тонкий и проницательный огнь, чтобы также был ощущаем безсмертным составом, как нынешний огнь нынешним телом. Кто хочет подробно знать свойство одних мучений, тот пусть изъяснит мне прежде в точности свойство блаженства небеснаго. Но если бывший на третьем небеси не описал того, что там уготовано любящим Бога, и признался, что это совсем невозможно постигнуть человеку более или менее плотскому; то может ли равно представить себе свойство ужасных последних действий гнева Божия тот, кто не нисходил в преисподняя? Мы можем, и довольно для нас, знать только то, что гнев сей безконечен: идите в огнь вечный, глаголет Вечный Судия.

Тщетно некоторые, для смягчения сей страшной угрозы, прибегают к милосердию Божию. Но какое милосердие для тех, кои с непреодолимым упорством отвергают милосердие? Бог есть единое, безконечное благо; уклонение от Него единое безконечное зло. Бог создал человека для Себя; грехопадение удалило человека от Бога; милосердие паки открыло путь соединиться с Ним. Кто не следует по сему пути, тот, по закону Правосудия, остается подверженным вечному злу, как необходимому следствию удаления от Бога.

Поздно будет искать сего пути во мраках ада. Путь к безсмертию лежит в юдоли смертной жизни. Здесь можно иметь светильник, дабы найдти его и безопасно продолжать по нему шествие. Смерть для каждаго человека, а последний суд для всего рода человеческаго – отверзает дверь судьбы. Мудрыя девы входят на брак жениха безсмертнаго – буии же изгоняются. Чтобы получить помилование, должно принести покаяние. Но кто может принять за чистое раскаяние вопль, исторгаемый муками? Чем тягостнее сии муки, тем менее способно сердце иметь другия чувствования, нежели чувства лютейшей скорби. Оно едино подавляет все мысли и желания отчаянием. Итак, смертный, доколе ты носишь смертное тело, и вместе с ним подлежишь переменам, ты можешь соделаться лучше или хуже. Но когда сложишь с себя одежду тления и смертности, тогда останется в тебе или безсмертное чувство добра или безсмертное чувство зла. Ни на небе не родится новых безбожников, ниже во аде кто исповестся Господеви (Псал. VI. 6).

Представьте же себе, сл., сколько можете сию страну непроницаемаго мрака, кипящую огнем и жупелом и червями, шумящую скрежетом зубов и яростными стонами: там минуты проходят как годы: но проходят годы – и это еще начало мучения; проходят веки – и это еще начало мучения; пройдет столько тысящелетий, сколько пылинок составляет нынешний мир – все еще будет начало мучения!..

Подумайте также, с кем будут разделять грешники сие безконечное проклятие на вечныя мучения: это огнь уготованный диаволу и аггелом его. Губительные взоры врага безпрестанно будут пронзать жертву им убитую! Лютый змий гнусным жалом своим будет лобызать сердце, им отравленное, и в новыя раны всегда будет проливать новый яд.

Но да удалятся сии страшные виды, и да не будут они для нас, сл., едиными мечтаниями воображения! Отверзите слух ваш, и в самых грозных вещаниях правосудия внушите сладкий глас: Приидите благословеннии Отца моего. Слышите ли, чтo говорит любовь? Не для вас устроены жилища адовы, но диаволу и аггелам его; не для вас возжено геенское пламя, но для князя тьмы устроено царство тьмы: для вас уготованы обители райския от сложения мира. Почто ревнуете жребию тех, кои заслужили свое состояние? Обратитеся, покайтеся, приближибося царство небесное (Матф. III. 2). Аминь^1.