1815 год. Беседа в Великий пяток

1815 год.

XXIX.

16. БЕСЕДА
в Великий пяток.

(Говорена в Александроневской лавре; напечатана отдельно).

<1815>

Есть предметы, для которых самое обильное человеческое слово так скудно, как немотствование младенческое, и которые сами о себе говорят более, нежели всякое человеческое слово. Таков, христиане, великий предмет, которым теперь должны быть исполнены наши мысли, сердца и самыя чувства.

Чего, впрочем, не сделала с своей стороны Церковь, дабы глас крове Христовы, ныне пролиянныя, лучше глаголющия, нежели Авелева, слышан был в сердцах ваших! Сколько раз открывались ныне пред вами писания пророческия и апостольския, и единое слово крестное, посредством разных звуков, искало согласить с собою ваши чувствования! Сколько возглашено пред вами песней, могущих питать сладкую и спасительную печаль, яже по Бозе! От заветной вечери, на которой хлеб и вино преложены в тело и кровь Господню, до вечери крестной, на которой тело и кровь Господня уготованы в брашно и питие духовное; от вертограда Гефсиманскаго, где дух Великаго Страдальца сражался со смертными ужасами, до вертограда Голгофскаго, где плоть Его успокоилась в объятиях гроба; от перваго уязвления уст Его лобзанием Иудиным – до последняго уязвления сердца Его сквозь ребро прободенное; от молитвы, которою Он вручал оставляемых и сиротствующих учеников Своих Богу Отцу, до молитвы, которою предал Ему собственный дух, также оставленный и сиротствующий; от крепкаго гласа, низложившаго иудейское полчище, до крепчайшаго вопля, потрясшаго землю, – сколько таин страдания, сколько чудес долготерпения показано вам ныне в чистом зерцале слова Божия! Наконец, дабы внушить вам, что совершаемое здесь не есть одно воспоминание прошедшаго, но паче созерцание настоящаго, ибо Агнец, заколенный от сложения мира (Апок. XIII. 8), еще закалается и будет закалаться до скончания мира, – Церковь даже чувственно показует вам плащаницу погребения Иисусова, с видимым изображением невидимаго ныне тела Его, и таким образом всех здесь предстоящих поставляет вместе с Иосифом Аримафейским и Никодимом.

После сего надобно ли служителю слова пролагать иной путь к вашему сердцу, как разве указать только на то, что уже видите в совершаемых ныне тайно действиях, и сказать словами пророка Исаии: видите, како праведный погибе?

Но пусть каждый из нас, христиане, войдет теперь в собственное сердце с испытанием: какое участие приемлет оно в неизреченных страданиях Божественнаго Искупителя? Верно ли сопровождали мы Его по всему скорбному Его пути благоговейным созерцанием и умилением? Облагаем ли мы теперь, как Иосиф, крестную наготу Его чистыми помышлениями? Приносим ли Ему, как Никодим, духовное благоухание молитвы? Не так ли токмо притекаем мы ко гробу Его, как гонимыя ветром волны притекают ко брегу и паки утекают? – Может-быть, при таковом самоиспытании, недавно произнесенныя слова Исаии совсем иначе отзовутся в душах наших; может-быть, многим из нас Пророк сей представится стоящ между Распятым и нами, в сугубом изумлении с одной стороны о неизреченных страданиях сего Божественнаго Праведника, с другой – о нашем несказанном равнодушии к сим страданиям: Праведный погибе, и никтоже не приемлет сердцем!

Итак, может-быть, не излишне будет, если мы углубим несколько наше внимание в сии пророческия слова, дабы хотя обличение законопреступнаго невнимания расположило нас принимать сердцем страдания и смерть нашего Спасителя.

Смотрите, взывает дивящийся Пророк; вот зрелище, которому отнюдь не надлежало бы представляться в роде человеческом, и котораго никто не должен пройти без внимания, когда оно уже представляется: праведника нет более. Праведный погибе!

О чем он говорит? – вопрошали без сомнения Иерусалимляне, услышав Исаиино восклицание, так как, вероятно, и ныне, при повторении слов его, некоторые вопросят: о чем он говорит? О кончине ли некоего благочестиваго и добродетельнаго мужа? – так тут еще нет ничего необычайнаго, ибо мы смертны все, как грешные, так и праведные? Или о нечаянной и несчастной смерти праведнаго и невиннаго человека? – но и таковые случаи не столь редки, чтобы можно было изследывать и оплакать каждый из них, а удивляться им было бы безполезно. Или, наконец, дело идет о том, что число добрых и благонамеренных людей непрестанно уменьшается? – но жалобы на сие столь давни, что могут служить доказательством одинаковаго с давних времен состояния человеческаго: люди – всегда люди; всегда видно в них не столько совершенств, сколько слабостей и недостатков. Так обыкновенно разсуждают сыны века сего, или, лучше, так они осуждают Пророка грозной для них истины прежде, нежели уразумели его. И как разуметь им? Они, как изъясняет тот же Пророк, занимаются множеством собственных дел, которыя непрестанно влагают в их руки суета и роскошь, а для изследования дел провидения Божия не имеют и времени. С гусльми, и певницами, и тимпаны, и свирельми, вино пиют, на дела же Господня не взирают, и дел руку Его не помышляют (Исаии V. 12).

Да не будет нам, христиане, толико слепотствовать, или толь лукавое иметь око для дел Господних. Будем взирать на происходящее пред нами не в искусственныя стекла, увеличивающия или уменьшающия предметы по требованию наших страстей, но простым оком, да видим всякое событие так, как оно исходит из рук Провидения.

Праведный погибе! взывает Пророк. – Не будем заботливо изследывать, о потере ли одного из великих действователей царствия Божия говорит он, или о мученической кончине многих верных рабов Божиих, или вообще об уменьшении на земли праведных и умножении нечестивых, или точно, как думают некоторые учители Церкви¹, о крестной смерти единственнаго под солнцем Праведника Иисуса. Дая словам Исаии самое простое знаменование, мы должны принять оныя с тем же чувствованием необычайности, с каким и произнесены оныя. – Как? Праведный погибе? надлежало бы погибнуть грешнику. Хранит Господь вся любящия Его, и вся грешники потребит (Пс. CXLIV. 20). Мужие кровей и льсти не преполовят дней своих (Пс. LIV. 24). Рода неправеднаго лютая окончания (Прем. II. 19). Како убо праведный погибе? Если, по слову самыя Истины, и един от врабиев не падет на земли без Отца небеснаго, нам же и власи главнии вси изочтени суть (Матф. X. 29 и 30) и ни един от них не погибнет (Лук. XXI. 18): то может ли Царь неба и земли без внимания уронить драгий камень из собственнаго своего венца, и оставить оный на попрание? А если уже и праведный погибе, то что наконец будет с грешниками? – Таковы естественно размышления, которыми, подобно грому, поражает нашу безпечность оная грозная весть, яко праведный погибе.

Долго бы конечно естественному разуму искать ключа к разумению сего необычайнаго в царствии Божием явления, в котором вышния силы находятся, повидимому, в споре сами с собою. Слово Божие озаряет светом сию тайну Провидения, и светом столь же ужасным оку грешника, сколько самый мрак, в котором она предстала ему прежде. Праведный погибе! вопиет Исаия; мужие праведнии вземлются! – Но почто, Пророче Божий, творит или попускает Господь сие страшное дело? – Пророк ответствует: от лица зла взяся праведный (Исаии LVII. 1). Что значит: от лица зла? Или от лица зла содеваемаго человеками, от котораго праведные более иногда страждут в жизни, нежели в смерти, даже мученической; или от лица другаго зла, которым правосудный Бог от времени до времени карает и прекращает зло, содеваемое человеками? – Благоугоден Богови быв, – так изъясняет Премудрый нечаянную кончину праведника, – возлюблен бысть, и живый посреде грешных преставлен бысть. Угодна бе Господеви душа его: сего ради потщася от среды лукавствия (Прем. IV. 10 и 14). – Аз приложу тя ко отцем твоим, глаголет сам Бог Иосии царю, и соберешися во гроб твой в мире, и не узриши очима твоима всех злых, яже имам навести на место сие, и на живущия в нем (4 Цар. XXII. 20). – Так и каждый раз, когда мы видим, или слышим, яко взяся праведный, мы должны видеть перст, или слышать глас Провидения, или обличающаго зло греха, от котораго праведный, как от смертоносной язвы, восхищен к вечному животу, или угрожающаго злом наказания, от котораго был он оградою. От лица зла взяся праведный. Бытие праведников между людми есть тайный глагол Провидения, внятно некогда слышанный Авраамом: не погублю целаго града десятих ради: как скоро хотя един праведный вземлется, Господь престает глаголя (Быт. XVIII. 32 и 33), и погибель висит над главами многих. От лица взяся праведный.

Есть еще надежда, когда праведный вземлется, и мир чувствует свою потерю. Тогда мир имеет случай лучше узнать людей, ихже не бе достоин, устыдить примером их лице зла в нем господствующаго и покаянием отвратить лице зла ему грозящаго. Но что, если окаменелыя сердца и не чувствуют страданий невиннаго, и не сокрушаются погибелию праведнаго, и совсем не примечают, до какой безвестной малочисленности оскуде преподобный (Пс. XI. 2)? – Сие значит (оскуде), что зло греха всеместно и неисцельно, а потому и зло казни близко и неизбежно. Сие-то истинно гибельное состояние человечества видит Пророк и вопиет с изумлением и ужасом: праведный погибе, и никтоже не приемлет сердцем!

Здесь, христиане, дерзнул бы я внести светильник закона Божия и слова пророческаго в смутныя и темныя события наших дней, и, сколько позволяет недальновидность, изследовать, каков ныне и между нами жребий праведников? Какой суд изрекаем мы на себя и наших современников, когда сами обыкновенно говорим, что наши времена не суть времена святых, что благочестие и нравы отцев наших остались почти без наследников; что бедствия, которыми толь многия невинныя жертвы восхищены от среды лукавствия, не остановили, если только не ускорили, успехов лукавствия, – и говорим о сих печальных явлениях, нас окружающих, с таким участием, как бы о нощных призраках во время дня? Какие наконец виды будущаго скрываются за сим блеском временных благ и чувственных удовольствий, который один мелькает пред нами в настоящем? Но сии разсмотрения удалили бы настоящую беседу от ея меты, к которой она поспешает возвратиться. Пред очами нашими образ Божественнаго Праведника, в присутствии котораго все праведные человеки, с их судьбою, скрываются, как звезды при солнце.

Христиане! роде праведных! наследники и подражатели Праведника Иисуса! Праведный погибе! взяся праведный! Сей высочайший и единственный Праведник Тот, Ему же имя: Господь правда наша (Иерем. XXIII. 6), который есть самая правда, по существу своему, и правда наша, по благодати нам от Него подаваемой, Святый святых и святяй освящаемых, живый посреде грешных преставлен бысть! Краеугольный камень, на нем же зиждется всякое создание Божие, о нем же и мы созидаемся в жилище Божие духом, пренебрежен и отвержен зиждущими! Сын Божий возлюбленный, о немже благоволи Отец, возненавиден, поруган и умерщвлен сынами человеческими, сынами гнева и погибели! Если тако чистейший цвет человечества, древо живое и плодоносное сожигается огнем суда Божия, – что же будет с остальным человечеством, с сим древом безплодным, прежде прозябения умершим и сухим хврастием? Аще в сурове древе сия творятся, в сусе что будет? (Лук. XXIII. 31).

Востани лежащий во зле и спящий мир, и виждь, како праведный погибе: от лица бо зла взяся праведный. Надлежало бы всему миру быть праведным, якоже сотвори Бог перваго человека праваго; и тогда бы Сын Божий, глава праведных, обитал в человеках, и царствовал во всем мире, открыто и торжественно, и непрестанно проливал бы свет и силы небесныя на землю дотоле, доколе наконец соделал бы ее самым небом. Теперь, поелику мир есть владычество зла, то царство Сына Божия несть от мира сего (Иоан. XVIII 36). Посетил было сей Царь правды землю на краткое время, но и в сие краткое время. – о роде неверный и развращенный! – жаловался Он: доколе буду с вами? доколе терплю вам? (Мат. XVII 17). И не стерпел Он зла, или, лучше, зло не стерпело Его присутствия: и се – несть зде! Потщася от среды лукавствия! От лица зла взяся праведный!

Но почто взываю я к миру? Не подумали бы слышащие, что сие до них и не касается? – Нет! Кто бы ты ни был предстоящий здесь, хотя един Бог ведает твои дела; но, поелику слово Божие сказует и о тебе, также как и о всех прочих, яко прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт. VIII. 21); и поелику ты не можешь не примечать, чаще или реже, исходящих от сердца твоего помышлений злых (Мат. XV. 19); то реки Богу твоему и ты со мною: и я, Господи, виновен в том, что взят от земли живот Праведника твоего Иисуса! От лица бо зла взяся праведный.

Правда, Сын Божий взяся от лица зла для того, чтобы самое зло взять от лица земли. Смерть Иисуса Христа, будучи обличением растлившаго весь мир зла, есть также и врачевство противу сего растления: слава Всемогущему, изводящему из глубины крайняго зла высочайшее благо! Праведный погибе, да спасутся грешники: слава Всемилосердому, отверзающему преизбыточество благодати тамо, идеже умножися грех (Рим. V. 20). Только благодать преизбыточествует не для греха, но для покаяния; и благо не сообщается злу, но произникает сквозь развалины зла в новой твари. Врачевство не врачует, заключенное в сосуде, но введенное с своею силою в тело болящаго, посредством правильнаго употребления: подобно сему всеочищающая и всецелебная кровь Христова для необращающагося грешника есть врачевство в сосуде; и всеобъемлющая заслуга Искупителя спасает токмо тех, которые приемлют сердцем Его страдания и крестную смерть.

Впрочем, вашей, христиане, собственной совести должно быть предоставлено то, сердечным ли сокрушением более о своих грехах, или более сердечным упованием на заслуги Искупителя – пристойно каждому из вас, по его внутреннему состоянию, принимать страдания и смерть Христову. Одному хладному равнодушию не должно давать здесь места.

О Христе наш, искупивый нас неизчислимою ценою святейшия Твоея крови! неужели, подобно ветхому Израилю, и сей новый Твой народ, на нем же наречеся имя Твое, будет принадлежать Тебе только именем, и приближаться к тебе только усты своими, сердцем же далече отстоять от Тебе; и сие тогда, как мы видим Тебя на кресте с отверстыми к нам объятиями, с отверстым для нас сердцем? Вси пришедшии народи на позор Твоих страданий, сколь ни чужды оные были таин Твоих, видяще бывающая, биюще в перси своя возвращахуся (Лук. XXIII. 48): мы ли, приснии Тебе суще, отъидем от креста и гроба Твоего, как от безполезнаго зрелища, с хладным и неумягченным сердцем? Целый мир разделяет с Тобою Твои страдания, и безчувственная тварь их чувствует: ибо и солнце померче, и земля потрясеся и камение распадеся; человек ли не будет иметь сердца, и останется без чувства, которое самая безчувственная тварь хочет вдохнуть ему? О люте! есть человеки, которых укоряет слово Твое: одебеле сердце людей сих! Никто же не приемлет сердцем! Еда мы есмы, Господи? (Исаии VI. 10).

После ужасных страданий распятаго Искупителя, нет ничего ужаснее, как безчувствие грешника при сих страданиях. Если страдания или смерть праведных человеков, оставляемыя без участия и внимания в мире, по судьбам Провидения, бывают грозным предвестием гнева Божия: колико, мните, горшия сподобится муки, иже страждущаго Сына Божия дерзновенным небрежением поправый (Евр. X. 29)? Когда вольный и необузданный грех отвергает самую жертву, за него приносимую, – то, что иное остается ему, разве страшно некое чаяние суда, и огня ревность поясти хотящаго сопротивныя (Евр. X. 26 и 27)? Заветная кровь пролита за всех, и за праведников, и за грешников: но ни за кого не пролита напрасно. Течет она по всему миру; и если находит отверстые для нея сосуды, то-есть, сердца сокрушенныя и верующия, то исполняет их светом и жизнию; встретит преграды? – воспламенится, и огнь суда пояст и тленное тростие и безчувственное камение.

Без сомнения, некоторые помышляют теперь, как бы достойно уготовать сосуды свои для сего живоноснаго источника, текущаго из ребра Спасителя; как бы вернее и Богоугоднее приять сердцем страдания и смерть Его. Благо им, якоже Иосифу и Никодиму, втайне уготовавшим покоище для животворящаго тела! Если они желают руководства в своем подвиге, да слышат наставление Апостола: Христу пострадавшу за ны плотию, и вы в туже мысль вооружитеся: зане пострадавый плотию преста от греха, во еже не ктому человеческим похотем, но воли Божией прочее жити время (1 Пет. IV. 1 и 2). И паки: умертвите уды ваша, яже на земли (Кол. III. 5), то-есть земныя вожделения и страсти.

Не говорите, что жестоко слово сие: в горьком слове крестном есть и манна сокровенная. Понеже приобщаетеся Христовым страстем, говорит паки Апостол, радуйтеся, яко да и в явление славы Его возрадуетеся веселящеся (1. Пет. IV. 13). Воскреснет Бог, и расточатся врази Его, а праведницы возвеселятся (Пс. LXVII. 2 и 4). Вмале, и вы Его узрите, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас (Иоан. XVI. 19 и 22). Аминь.