Беседа из псалма 83, по освящении храма Пресвятыя Богородицы, в память явления всечестныя иконы Ея Казанския, устроеннаго в доме его сиятельства гр. Виктора Павловича Кочубея

XXVII.

14. БЕСЕДА
из псалма LXXXIII, по освящении храма Пресвятыя Богородицы, в память явления всечестныя иконы Ея Казанския, устроеннаго в доме его сиятельства гр. Виктора Павловича Кочубея.

(Говорена 13 ноября; напечатана в собр. 1820 и 1821 гг.)

<1814>

Сия древняя песнь, без сомнения, многократно уже воспета и в сем, хотя только еще обновленном, селении Господа сил. Ее торжественно воспела Церковь при священном обновлении сего храма. Ее деятельно воспели те, которые толико возлюбили Божие на земли селение, что восхотели под один кров соединить оное с жилищем собственным. Не знаю, приметили-ль вы сами за собою, но Церковь с утешением предполагает, что и каждый из находящихся теперь в сем доме Божием, входя во врата его, внутренно воспевал оную песнь: ибо для чего бы тому и ступать чрез сей священный праг, кто не чувствует, коль возлюбленна селения Господа сил? – Впрочем, если песни суть пища торжеств, чувственныя – земных, духовныя – небесных, и если наш ум и чувства без утомления и многократно возвращаются к тому, что любезно сердцу, – то возобновим еще в заключение настоящаго торжества, – возобновим некоторые звуки благолепнаго псалма Израилева, дабы, сколько можно, точнее и постояннее согласить с оными наши чувствования. Поучимся от песнопевца Божия, не столько устами, сколько духом и сердцем, и не только пребывая во храме, но и ходя в мире, воспевать сию песнь: коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни.

Все люди более или менее чувствуют, что им не достает прибежища, где блуждающее их сердце постоянно могло бы обитать и неусыпающия желания – успокоиться, но многие не знают, или, лучше, не стараются знать истиннаго своего покоища. Расширяют свои жилища: – и производят только более прежняго пустоты. Ходят в домы пира, – и возвращаются или с бременем пресыщения, или с лютейшим прежняго гладом к сладостям чувств. Велят своей душе почивать на обилии благ земных, но все, что есть плоть, слишком жестоко и грубо для опочивания духа, и на таком одре, по минутной дремоте, он пробуждается с новым каждый раз безпокойством. Иные, находя область чувств, для своих желаний, тесною и скудною, переносятся в обширныя страны воображения; усматривают там некие храмы славы, вкуса, земной мудрости; устремляются к ним, – но, приближаясь, находят, что сии величественные храмы, в которых они думали обоготворить себя, суть или призраки воздушные, или здания на песке, на краю бездны, в которых не только жить, но и на время успокоиться не можно. Так всякая душа в мире желает и скончавается, истаявает как воск от огня желаний, – и течет по предметам дольняго мира, истощаясь подобно потоку, разделенному на многия ветви и теряющемуся в дебрях, – истощаясь безполезно, если не умеет дать единаго истиннаго направления своему стремлению, или, по другому изображению Псалмопевца, она носится с своими желаниями по пространству сотворенных вещей, как птица, ищущая храмины, или гнезда, идеже положит птенцы своя.

Познай, бедная душа, всегда пришельствующая в мире, всегда томимая гладом, всегда обуреваемая страстями, всегда утомленная разнообразием сует, твое пристанище, твое жилище, твое насыщение, твое покоище, твое богатство, твое существенное благо. Един Бог есть все сие. Как вещи земнаго свойства естественно стремятся к земле и, только упадая на нее, приходят в покой, только на ней обретают свое постоянное пребывание: так небесное существо души, яко дыхание жизни от уст Божиих, естественно стремится взыти паки к Богу и в нем долженствует вечно жить, покоиться и блаженствовать. По той мере, как душа, решительно, и всеми своими силами, предается спасительному стремлению к своему началу: для препобеждения сопротивнаго стремления плоти, влекущей к земле, сам Бог, чрез Сына Своего, посылает ей помощь от Святаго: и, будучи воскриляема верою и любовию, она вземлется горе, дабы прейти все земное и все сотворенное и достигнуть в селения Господня, во дворы Его и в самый дом Его. На сем токмо горнем пути, сколь ни трудным и непроходимым он кажется очам плоти, – токмо на нем обретать можно то, чего безполезно ищут на земле. Здесь многообразныя желания человеческой души, освободясь от брения и праха, подобно чистым токам, сливаются в один великий поток, скорее или медленнее, но верно долженствующий соединиться с морем безконечнаго блаженства. Не вотще она желает, и не в суетном разсеянии скончавается – она желает и скончавается во дворы Господни. Тогда она воспевает с Псалмопевцем: птица обрете себе храмину, и горлица гнездо себе, идеже положит птенцы своя: так я – олтари Твоя, Господи сил, Царю мой и Боже мой. Как та веселится, находя гнездо себе, ибо предвкушает радости чадородия; так я утешаюсь, притекая к олтарям Твоим, ибо знаю, что если я принесу в жертву Тебе сердце сокрушенно, – Ты созиждешь во мне сердце чисто (Псал. L. 12 и 19), изведешь от сердца каменнаго сердце плотяное, – (Иез. XXXVI. 26) и возмеши его туда, где его сокровище.

Некоторые в темном ощущении познают важность олтарей и, по-видимому, не чуждаются дома Божия, но не разумеют ни того, как должно в него входить, ни того, как обращаться в нем. Поставив тело во храме, уверяют себя, что уже пребывают с Богом, но находящиеся в сем положении не более иногда принадлежат дому Божию, как – если позволено так изъясниться – истуканы украшающие только наружность его. Служат Богу, как рабы, не столько для того, чтобы совершить волю Его, сколько для того, чтобы токмо уклониться от гнева Его. Работают ему в уреченное время, как наемники, дабы получить от Него плату земных благословений, и потом на врагов Его – на мир и плоть, – иждивать дары Его. Какое несообразное с величеством и благостию Божиею Богослужение! Какое нестроение в сравнении с благолепными славословиями верных рабов Божиих, другов Его и присных Его дома! Кто желает истинно приближиться к Богу, тот все существо свое должен устроить в священный орган, дабы воспевать сию песнь дома Божия: коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! – Сердце мое и плоть моя взыграшася к Богу живу. Не рабский страх гонит меня к служению Твоему, Господи, но паче Твоя любовь, изгоняя страх мой, влечет во след Тебе. Не сокровищ и даров Твоих алкают мои желания, – мне вожделенны и возлюбленны Твои селения, Твоя близость, Твое общение. Не мню я приближиться к Тебе одними устами, – Твоя любовь обдержит всего меня и все бытие мое восхищает к Богу живому.

Дабы вразумить нас более о сем в чистой любви совершающемся приближении к Богу, руководствующий настоящею беседою Псалмопевец дает нам приметить особенно два состояния любителей дома Божия. Одних представляет он живущими в нем: блажени живущии в дому Твоем. Других – приметающимися: изволих приметатися в дому Бога моего. Взгляд на сии крайния степени пребывания в дому Божием долженствует показать нам, до чего и как достигать могут стремящиеся к соединению с Богом.

Блажени живущии в дому Твоем. – Но как можно, среди пришельствия в мире, жить в дому Божием? – Дом Божий не чужд никому, разве кто сам отчуждает себя от него. В него можно входить и от Юга, и от Севера, и от Запада – к вечному Востоку. Дом Божий есть присутствие Божие. Кто живо и деятельно начинает ощущать сие святое и освящающее присутствие и молитвенно к нему обращаться, тот входит в дом Божий. Кто пребывает в сем ощущении постоянно и неуклонно или, по древнему слову Писания, ходит пред Богом (Быт. XVII. 1), тот живет в доме Божием. Чем действительнее и плодотворнее ощущение присутствия Божия, тем внутреннее и совершеннее пребывание в доме Божием. Наставляющий нас Псалмопевец указует путь или лествицу сего духовнаго дома Божия, утвержденную в сердце верующаго в силу Божию и действию ея преданнаго человека: блажен муж, емуже крепость его у Тебе: восхождения в сердце своем положи. Пресечение Богопротивных дел, Богопротивных желаний, Богопротивных помыслов, восприятие Богоугодных помышлений, Богоугодных желаний, Богоугодных деяний образует различныя стези и степени восхождения в селения Божии, во дворы Его и в дом Его. Естественно, что подвизающийся в сем Божественном жительстве, дабы не уклониться от него чрез разсеяние в мире, колико можно, часто входит и в видимый дом Божий; покланяется ко храму Святому Его в сыновнем страхе и любви; прилепляется к сему Божию на земли селению так, что в нем находит свой покой, а вне его труд, вне его пришельствие, а в нем жилище, вне его мятеж, а в нем тишину: и тогда он живет, можно сказать, и в видимом доме Божием, также как в невидимом Его присутствии. Видите жителя дома Божия.

Зрите и преимущество сего жительства – блажени живущии в дому Твоем, восклицает Песнопевец дома Божия, в веки веков восхвалят Тя. – Миролюбцы столь же мало понимают сие блаженство, как и состояние, которому оно принадлежит: им известно токмо человекоугодливое ласкательство, сугубое бремя, которым они отягчают в одно время и свою совесть и свое самолюбие; но не хвала праведная и Божественная, коею исполненные благ от Господа изливают в Него свое блаженство и в то же время в сугубую меру в нем оное почерпают. Хвала Богу есть цвет блаженства, которым процветают насажденные в дому Бога нашего (Псал. XCI. 14), и она же есть плод, в котором их блаженство созревает. Ибо когда корень и основание сих живых древес утверждены во благе, когда все сосуды ума и сердца, все стеблия и ветви желаний и помышлений орошены, исполнены, напоены водами благодати и спасения, – тогда на высоте духовных сил, устремленных горе, непрестанно возникает, расширяется и созревает в исполнении единое желание и единое действие – хвала и прославление Источника благих. – Воистину, Господи, блажени живущии в дому Твоем! Упиются от тука дому Твоего, и потоком сладости Твоея напоиши я. Яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет (Псал. XXXV. 9 и 10). – Помыслите, христиане, о сих неизреченных благах, даруемых другам и присным дома Божия, к которым и мы должны принадлежать. Если жизнь сладка и в сем скудном, непрестанно изсякающем потоке, от котораго мы ея причащаемся по внешнему человеку: то колико сладостнее должна она становиться по той мере, как мы будем приближаться к самому источнику живота! Если приятен сей видимый стихийный свет, который один открывает нам чудеса телеснаго мира, открывает однакоже в некоем смешении света и тьмы: то какое уготовано нам зрелище, когда, как провидит Пророк, мы должны наконец видеть в духовном и святом свете Божием, и видеть один чистый свет, не обезображенный никаким примешением тьмы! Не думайте, что сии блага совершенно заключены и запечатлены в едином небе: некою частию оне и на земли сокрыты в дому Божием, – в непрестанном сердечном обращении к Богу и всецелом приближении к Нему человека верою и любовию. Некто из присных Божиих испытал на земли такое восхищение, котораго, повидимому, небеса не вмещают. Что ми есть на небеси? – взывает он к Богу – и от Тебе что восхотех на земли?– Не землю только пренебрегает: что восхотех на земли? – самое небо не привлекает его: что ми есть на небеси? Чем же толико исполнен и удовлен ты, друже Божий? – Мое сердце, говорит он, обрело и на веки стяжало Бога своего: Боже сердца моего, и часть моя Боже во век (Псал. LXXII. 25 и 26).

Столь высокий и в дольнем мире нам показан жребий для привлечения нас пришельствующих и блуждающих в мире, в отеческий дом Божий; но да не возмнит кто-либо тотчас похитить оный жребий избранных от руки Божией. Дары милосердия подаются смирению и терпению. И посему сам Псалмопевец дома Божия, изображая блаженство живущих в сем доме, не дерзает приобщить себя к сонму их: блажени живущии в дому Твоем. Напротив, он предоставляет себе и в то же время, для последования за ним, указует всем приступающим к Богу низшую и более доступную степень пребывания в дому Божием: изволих приметатися в дому Бога моего. Знаю, говорит, что я не достоин быть в числе присных Божиих, и входить во внутренняя дома Его: хощу по крайней мере стоять у врат его и приседеть на праге его, как странник, ищущий места успокоения, или как нищий, ожидающий даяния от руки милосердия.

Но знаете ли, какое благо заключается и в сем, повидимому, отверженном состоянии любящаго дом Божий? – Изволих приметатися в дому Бога моего, сказал он, и присовокупляет: паче неже жити в селениих грешничих. Лучше, подобно безкровному пришельцу, хотя на краткое время, опочить на праге дома Божия, нежели жить и блаженствовать в мире без Бога и благодати Его. Лучше, подобно убогому, простирать просящую руку к Богу, нежели, отвратясь от Него, приобретать, обиловать и расточать. Лучше быть последним рабом Божиим, нежели божеством языческим.

Но уже время нам прервать глас Псалмопевца, ибо наш долг – не столько слушать чуждую, как воспевать собственную песнь во славу дома Божия, и не только воспевать Его блаженство, но и отверзать себе вход в сии блаженныя селения и жить, или, по недостоинству нашему, хотя приметатися в дому Бога нашего. Итак, внидите и не преставайте входить во врата Его во исповедании, во дворы Его в пениих (Псал. XCIX. 4) вы, которым должно быть известно внушаемое Апостолом искусство – во псалмех и пениих, и песнех духовных глаголати себе самим – в созидание и возбуждение, и паки, воспевати и пети в сердцах ваших Господеви (Еф. V. 19) – в жертву хваления и благодарения. Врата храма суть истинныя врата дома Божия: идеже бо аще два или трие собрани во имя Господа, ту есть и Он посреде их (Матф. XVIII. 20): но входя во врата сии телом, полагайте духовныя восхождения в сердце вашем, чтобы дух не оставался вне священной ограды – в селениих грешничих. В искреннем обращении к Богу, в вере, в любви, в смирении заключены дивныя восхождения в тайная дома Божия. Аминь.