Слово на освящение храма во имя Св. Живоначальныя Троицы, в доме Святейшаго Правительствующаго Синода г. обер-прокурора и кавалера князя Александра Николаевича Голицына

XXIV.

11. СЛОВО
на освящение храма во имя Св. Живоначальныя Троицы, в доме Святейшаго Правительствующаго Синода г. обер-прокурора и кавалера князя Александра Николаевича Голицына.

(Говорено октября 1; напечатано отдельно и в собр. 1820 и 1821 гг.).

<1812>

Вы слышали среди настоящаго тайнодействия сию торжественную весть. Она¹ из уст пророка Давида. И можно ли было не спросить при сем: кто есть сей царь славы?(Псал. XXIII. 8). Столь превознесенный над всяким величием, что славный царь Израилев является перед ним только провозвестником Его шествия и вратником дома Его, – столь глубоко снисходящий к рабам своим, что желает внити в тесныя врата, немогущия вместить его шествия, – кто есть сей царь славы? Дух Божий предваряет сие благоговейное недоумение и превращает его в радостное изумление – Господь крепкий и сильный в брани, Господь сил, той есть царь славы, приходящий вселиться посреде людей своих (10; 3 Цар. VI. 13). Господь крепкий и сильный, который совершает силу свою в самой немощи (2 Кор. XII. 9), – Господь сильный в брани, победитель мира и ада, греха и смерти, Господь сил, который водит все воинство небесных и земных тварей в чине их, ополчает их за славу свою и ополчается за благо их, – сей-то царь славы преклонился ныне внити под кров сей, дабы утвердить здесь престол своего царства, силы, славы, благости, святыни. Какое блаженство для души, которая желает и скончавается во дворы Господни (Псал. LXXXIII. 3)! Очами веры она видит теперь, как сии врата вняли гласу Дому-владыки, вознесли главы свои, соделались вратами небесными (Быт. XXVIII. 17).

Но примечаете ли вы еще другия тайныя врата, к которым, сквозь сии видимыя, взывает вратник Царя славы? Возмитеся врата вечная, говорит он. Врата вечныя конечно не суть те, которыя устрояются из древа, и украшаются златом: итак, видите ли вы другия врата, в которыя внити, другой храм, который освятить, желает Царь славы?

Христиане, вы есте церкви Бога жива (2 Кор. VI. 16). Если Он еще не живет в вас, то стоит у вечных врат безсмертной души вашей, ожидая, чтобы вы уготовали путь Господень, правы сотворили стези его (Мат. III.  3). Се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас мой, и отверзет двери, вниду к нему (Апок. III. 20).

Суетное было бы любопытство видеть освящение видимаго храма, еслибы мы в сие время не помышляли об освящении нашего храма невидимаго. Но как един Бог совершает сие внутреннее освящение, так един Он может и показать славу торжества сего. Воззовем к Нему из глубины сердец наших, да даст нам очи видети, уши слышати, ум разумети.

Образ освящения внутренняго нам представлен в обрядах освящения внешняго. Здесь, при содействии молитвы, храм очищается в своих важнейших частях омовением, кроплением, помазанием, курением фимиама; уготовляется облачением и украшением престол таинственнаго присутствия Божия, и Царь славы, сокрывающий неприступное величие свое в осязаемых изображениях и знамениях, видимо сопровождаемый служителями олтаря, но невидимо Ангельскими дори-носимый чинми, силою своего слова, отверзает, проникает и наполняет свое жилище. То же самое и в освящении души. Освящение, украшение и благодатное посещение составляют всю тайну и всю славу храма внутренняго.

Храм Божий в человеке в самом начале своем был чист; ибо хотя создан был частию из персти земной, но создан руками Божиими: был благолепен, ибо в нем поставлен был образ Божий (Быт. I. 26): был свят, ибо исполнен был дыханием жизни (Быт. II. 7) от Духа Святаго. Но дыханием змия отравлено дыхание жизни: человек сокрушил образ Божий, воздвигая собственный истукан, и тогда сам он толико возмерзил видением поруганнаго храма Божия, что восхотел его сокрыть от себя, ничтожною впрочем оградою – листвия смоковнаго (Быт. III. 2). В сем печальном виде храм Божий остается доселе в каждом естественном человеке, ибо Адам, как написано, роди сына по виду своему и по образу своему (Быт. V. 3), то-есть чуждый образа Божия грешник распространил и на потомство свою нечистоту и безобразие.

Если сия прирожденная нечистота мало примечаема человеками, сие точно потому, что, подобно лютой проказе, она внедрилась в существо их и смешалась с самою природою. Но не она ли, будучи сознаваема, хотя темным, но тем не менее постоянным ощущением в таинственной глубине души, заставляет их чуждаться безсмертнаго естества своего, заниматься только временными нуждами, питаться только чувственными удовольствиями, жить в суете, в разсеянии, далече от себя самих: – «Адаме, где еси»²? Бегут во мрак, дабы скрыться от мрачнаго вида внутренности своей, и, страшась испытать снедающую жалость обветшавшаго дома Божия, предают его в мерзость конечнаго запустения.

Кто сделает решительное усилие войти в себя самого, тому представится первою потребностию, и первым его желанием будет – очищение.

Уже Бог очистил нас, христиане, банею водною в глаголе (Еф. V. 26). Впрочем церковь, при всей уверенности в силе и преизбыточестве благодати единократнаго крещения, признает и второе крещение в покаянии. Первый креститель водою проповедывал еще крещение Духом Святым и огнем (Мат. III. 11).

Все сии крещения заключаются в едином, которое исповедует Церковь во оставление грехов: но единая благодать очищения толикократно изливается, колико крат для нея открывается и упраздняется сосуд наш; она является многообразною, по видам греховных нечистот. Кто не видит, что древняя проказа разсыпается в новых язвах и после очищения, и корень зла непрестанно дает отрасли? Какое же право имеем мы желать, чтобы Бог в одно мгновение ока оставил нам те грехи, которые мы в течение целой жизни хотим и не хотим оставить? Измыйтеся, и чисти будите, повелевает Господь чрез Пророка. Но как, Господи? – Отъимите лукавства от душ ваших пред очима моима, – и приидите, и истяжимся, глаголет Господь, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю, аще же будут яко червленое, яко волну убелю (Исаии I. 16 и 18). Отрекитесь прежде сами от нечистот своих искренно и постоянно, и потом с совершенною доверенностию предоставьте Богу продолжать или переменять купель, им для вас поставленную. Кровавыя пятна нечистой природы будут убелены кроткою водою благодати; язвы непослушания омыются и уврачуются слезами раскаяния; деяния плотския умертвятся духом; вожделения и помыслы душевные очистятся огнем искушения и страдания.

Ничто так не опасно для желающих очищения, как то, чтобы они не успокоивали себя одною наружною чистотою, которая, услаждая их самолюбие, удержала бы стремление ко внутреннему и всецелому очищению. Да видят они, что делает Церковь в очищении видимаго храма: оно начинается от внутреннейших и существеннейших частей, и от сих сообщается всем. Так должно быть и с человеком. «Очисти прежде внутреннее³, говорит Христос, – да будет и внешнее чисто» (Мат. XXIII. 26). Человек! источник нечистоты твоей в твоей внутренности: заграждай потоки в источнике. Уклонением ума и воли ты отпал от Бога, и погибаешь в самом себе; отпади от себя глубоким внутренним самоотвержением, и ты обрящешься в Боге, и Бог в тебе. Изглаждай сокровеннейшие следы твоей собственности, где только их приметишь. Положи в огонь очищения самыя добродетели твои; не ограждай себя сим листвием смоковным, которое более обнаруживает, нежели покрывает наготу немощи твоей; ищи лучше в наготе самоотвержения чистоты своей пред очами того, который в чистейшей наготе пролил за тебя очистительную кровь свою; отложи без остатка твоего ветхаго человека тлеющаго в похотех (Еф. IV. 22).

По мере совлечения ветхаго человека христианин облекается в новаго, и за очищением храма внутренняго следует украшение.

Если очищение внутренняго человека состоит в отложении всего, что свойственно растленному человеческому естеству, то тем менее обновление и украшение онаго может быть располагаемо по чертежам человеческаго мудрования. Красота тварей недостойна человека, призываемаго к славе Божественной, и может ли она в человеке удовлетворить Богу? Одно то украшение, которое с таким великолепием сияло в первосозданном, возвеличить может обновляемый храм Божий. Образ Божий в человеке есть такое сокровище, которое не только человека, но в нем и весь мир делает Богу драгоценным и любезным.

Где же найдем мы сей вожделенный образ, толь давно изглажденный, разрушенный и потерянный ветхим Адамом? – Он явлен, слушатели, паки в новом Адаме, в воплотившемся Сыне Божием, и преподан нам Его словом и жизнию. Образ дах вам, сказал Он пред разлучением с учениками своими, да якоже Аз сотворих, и вы творите (Иоан. XIII. 15).

Доколе внутренний храм наш не столь еще упразднен от образов мира и плоти, чувств и воображения, чтобы мог вместить в себе великий образ Иисуса Христа, – мы можем собирать в оный уменьшительные образы Его, которые Он показал миру в избранных своих последователях. Апостол даже с убеждением предлагает себя самого в образец для тех, которые не смеют взирать на Божественный пример Господа: молю вас, подобни мне бывайте (1 Кор. IV. 16). Впрочем сие подобие, присовокупляет он, не должно вас удовлетворять и успокоивать само собою, но только приближать к существенному образу совершенства во Христе: подобни мне бывайте, якоже аз Христу.

Нет сомнения, что только неослабным подвигом и даже болезнию мы можем достигнуть того, да вообразится в нас Христос (Гал. IV. 19). Мы должны, по словам Писания, преднаписать его себе пред очами (Гал. III. 1) и непрестанно брать для себя с образа его каждую черту, для которой будем находить место в нашем уме, в нашем сердце и в нашей жизни. Надобно, чтобы мы его сопровождали от его рождения до его смерти, от яслей до креста и гроба, и подражали Ему во всем, что вочеловечившийся Бог может сообщить человеку долженствующему быть причастником Божественнаго естества (2 Пет. I. 4). И когда наконец раздробленныя черты истины, правоты, любви, смирения, послушания, долготерпения, умерщвления Христова, нами приемлемыя и сохраняемыя, слиются в единый живой образ Его; когда сей нерукотворенный образ отразится во всех наших силах, способностях, действиях и наполнит их так, что мы не восхотим и ведети что, точию Иисуса, и сего распята (1 Кор. II. 2), и сие не по плоти, но «по духу» (2 Кор. V. 16)⁴; когда во внутреннейшей храмине души, в небесной славе смирения, совокупно видимы будут ясли и крест Иисусов, подобно как в сем видимом олтаре священная трапеза, где Христос таинственно рождается и совершает крестную жертву свою; когда дух человеческий готов будет ежеминутно с духом Иисусовым предавать себе в руце Божии, – тогда готов престол Твой оттоле, и одушевленному дому Твоему подобает святыня Господи в долготу дний (Псал. XCII. 2 и 5) не земли, но неба.

Престол Вездесущаго не может быть празден, слушатели. Господь не умедлит посетить дом, коего един Он есть зиждитель и краеугольный камень, и украситель, и украшение.

Аще снасаждени были подобию смерти Его, то и воскресения будем (Рим. VI. 5). Если мы насадили в себе его жизнь умерщвления, то процветет в нас и сущий в нем живот и свет человеков (Иоан. I. 4). Если мы не стыдимся носить поношение (Евр. XIII. 13) Сына человеческаго, и хвалимся о кресте Его, то узрим и славу единороднаго от Отца (Иоан. I. 14). Если в Нем умираем себе и миру, Он воскреснет в нас и в безмерном избытке все возвратит нам в себе самом. Привлекаемый силою своего в нас подобия Он явится сам, и посетит (Бл. Мак. 33), как изъясняется некто из посещенных Его благодатию, – посетит душу чрез все ея исходы, стези и чувства. Он приидет дверем затворенным (Иоан. XX. 19) и предстанет во внутреннейшем ея основании; постигнет и приближится на пути (Лук. XXIV. 15) внешней деятельности; предварит в горе (Мат. XXVIII. 16) Богомыслия; возсияет в духе неприступным светом своим; воспылает в сердце преспеющею разум любовию своею (Еф. III. 19). Человек не столько будет чувствовать жизнь и бытие свое, сколько присутствие и действование возлюбленнаго своего Спасителя. Живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. II. 20).

Но почто прежде времени немотствовать там, где и достигшие в меру возраста Христова, самые гласы словесе, в благоговении трепещут и умолкают? Апостол Павел освящение внутренняго храма называет тайною сокровенною от век и родов (Кол. I. 26 и 27), и, в то самое время, когда открывает, что уже она явися святым, что Бог восхоте сказати, кое богатство славы тайны сея во языцех, – заключает сию богатую тайну в сих только словах: Христос в вас, упование славы. Един тот может ввести во святилище тайны сея и показать ея богатство, кто повелевает вратам вечным, и тогда только покажет, когда они отверзутся. Тайна Господня боящимся Его, и завет Его явит им (Псал. XXIV. 14).

О, тайна таин, тайна славная и неизвестная, толь близкая и недосягаемая, толь давно проповеданная, но всегда неизреченная, толь часто пререкаемая, и толь редко постигаемая! Тщетно любопытство желает одним взглядом проникнуть всю глубину христианства, тщетно неверие думает слышать осязанием и слухом познавать свет, – Бог разумов таится от премудрых и разумных и открывается младенцам; его тайна не может быть исторгнута или похищена, но только испрошена терпеливо и дарована милосердо.

Наш долг, христиане, очищать и украшать храм свой, а не назначать Господу время и образ Его благодатнаго посещения. Если мы желаем испытать, как Он может обитать в сем храме, то испытаем прежде, как мы совершаем наше к тому приуготовление.

Отделимся на минуту от самих себя и внидем во внутренний храм наш хотя столь же хладнокровными зрителями, каковыми бываем иногда в храме видимом. Можем ли мы не приметить в нем множества образов мира, и плоти, которые одни за другими в него вносятся, одни над другими утверждаются и возвышаются, совокупно или попеременно требуют какой-либо жертвы и, хотя от времени до времени, ее получают. И сие ли есть храм единаго Бога, или, это всебожница мира?

И между тем Господь при дверех. О милость, о неблагодарность, непостижимыя! Какой раб может пренебрегать посещением владыки своего, и какой владыка может снести такое пренебрежение? Может ли богатый оставить нищаго толцать во врата свои от утра до вечера, и нищий не проклясть жестокосердаго? Но Ты, Господи, с неизреченными сокровищами щедрот Твоих, с того времени как возсиял надо мною свет Евангелия Твоего, стоишь у вечных врат души моей, а я не внемлю Твоим кротким толцаниям, и вратами тления убегаю, скитаться по миру, и просить у врагов твоих моей погибели.

Пожелаем, слушатели, чтоб у каждаго, кто будет отверзать врата освященнаго ныне храма, и входить в них, в то же время отзывались в душе, и отверзали бы ее Богу, Божественныя слова освящения: вознесите, врата, главы ваша, и отверзитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Аминь.