1811 год. Слово в день Святыя Пасхи

1811 год.

XVIII.

5. СЛОВО
в день Святыя Пасхи.

(Говорено в Александроневской лавре; напечатано отдельно).

<1811>

Христос воскресе!

Так, Он воскрес, христиане! Возсияла истина от земли (Псал. LXXXIV. 12), куда низвели ее неправды человеческия и правый суд Божий. Печать, положенная неверием на хладном гробе ея, растаяла от огня Божества, в нем таившагося. Тяжелый камень соблазна покрывавший его упал, и только поразил Иудейскую жестоковыйность и Еллинское высокоумие. Сей гроб, в котором недавно погребено было чаяние всея твари (Рим. VIII. 19), теперь пуст, и небесный вестник, седя в его возглавии, кажется, чертит на нем доселе ни одному смертному неприличествовавшее надгробие, но которое отныне будет общим надгробием смертных: Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа(1 Кор. XV. 55)?

Как одно мгновение изменяет лице мира! Я не узнаю ада; я не знаю, чтo небо и чтo земля. Ад ли это, заключивший рабов проклятия, который теперь отдает сынов свободы? Земля ли это, где Божество сияет пренебесною славою? Небо ли это, где поселяются земнородные и царствует человечество? Непостижимое прехождение от совершеннаго истощания к полноте совершенства, от глубочайшаго бедствия к высочайшему блаженству, от смерти к безсмертию, из ада в небо, из человека в Бога! Великая Пасха!

Торжествуйте Пасху сию, счастливые странники страны несчастной! И будет вам день сей в память, и празднуйте той праздник Господу во вся роды ваша: законно вечно празднуйте его (Исх. XII. 14).

Раскроем более свойство вечной Пасхи, дабы тем лучше определить внутреннюю цену торжества настоящаго.

Известно, что как имя Пасхи, так и празднственное установление первоначально принадлежит Евреям. Их Пасха знаменовала прехождение мимо их Ангела истребителя первенцов Египетских, исход из дома работы, избавление от лютаго тиранна. Агнец снедаемый при наблюдении некоторых обрядов изображал сии происшествия, и составлял празднество.

Жизнь сохраненная во Египте, но вскоре жалким образом потерянная в пустыне, – изшествие из дома работы, о котором однако не раз проливаемы были слезы во время четыредесятилетняго странствования, – избавления такого народа, который после соделался образцем злополучий, стоили-ль вечнаго празднования? – Но вечная Премудрость определила представить ученикам своим сокращение книги судеб в истории сего удивительнаго народа, – и его Пасха сделалась важною, будучи образованием другой важнейшей.

Вот как в последок дний сих (Евр. I. 2) разрешаются древния гадания. – Иисус Христос, агнец (Исх. XII) по кротости, совершенный по соединению Божества с человечеством, мужеск пол по крепости для понесения немощей наших, непорочный по чистоте от греха, даже наследственнаго, агнец единолетный, то-есть, достигший в полноту естественнаго возраста, закланный на кресте, искушенный огнем правосудия Божия, дает себя в духовную пищу духовному племени Авраама. На таинственной вечери, всегда без недостатка, и всегда без избытка, он снедается в безквасии чистоты. Между тем, как прирожденное растление убивает в сынах века сего всякую мысль, всякое желание, сих первенцов разума и сердца, и они производят мертвыя токмо дела; заветная кровь Христова, окропляя души верующих, возраждает в них небесное начало жизни. Чрез сие работа греху прекращается; брение и плевелы, низкая нужда и суетность, не отвлекают более от свободнаго служения Богу, и невидимый Фараон, Миродержитель тмы века сего (Еф. VI. 12), изнемогает в своем неистовстве.

Такова, слушатели, новая, благодатная Пасха, прообразованная ветхозаконною.

Впрочем сие торжество не есть еще полное и совершенное. Се есть таинство еще сокрываемое в дому едином, во внутренности души отраждаемой. Внутренно преходя к Богу от мира, мы еще остаемся в нем по внешнему человеку и, причащаяся благодати верою, не можем вдруг истребить проклятия, проникшаго, так сказать, сквозь всю поврежденную природу. Посему-то и к нашей духовной трапезе, так же как и у Евреев к Пасхальной вечери, много должно быть примешано горькаго: прискорбия и напасти в изобилии растут на сей юдоли плачевной. Мы должны вкушать таинственную пищу со тщанием, с торопливостию, и спасаться бегством от рода строптиваго. Должны быть препоясаны чресла наши истиною (Еф. VI. 14); нам нужно быть в непрестанном подвиге противу врагов ея. Должны быть в руках наших жезлы бодрости, каждый шаг угрожает нам претыканием и падением. Должны быть сапоги на ногах наших, – древний змий, несмотря на то, что сам получил смертоносный удар во главу, доселе блюдет нашу пяту (Быт. III. 15), изощряет притупленное жало на плоть нашу.

О, бедная плоть! ленивый прах, коим подавляется дух деятельный! бремя, которое и в бегстве от мира следует за мною! друг вероломный, враг льстивый! помощник – изменник! страшный – любимый! куда я сокроюсь от тебя? мирюсь с тобою, не победив тебя, и не насладясь миром, возобновляю брань. Ты стонешь, когда изнуряю тебя; когда поблажаю тебе, своевольствуешь. Острые терны прободают тебя; благовонныя розы погружают в негу и разслабление. Ты служишь целию для разженных стрел лукаваго и даже прикрываешь ковы его. Я стремлюсь ко свету Сиона: ты удерживаешь меня во тме египетской. И тогда, как ты в непонятной тебе тоске сама совоздыхаешь о Господе моем, – и тогда, приближаясь к самому источнику жизни, подобно как оная Магдалина, все ищешь мертваго тела, – чувственных образов. Не прикасайся мне (Иоан. XX. 17), глаголет тебе Господь; и самый дух, более или менее, принужден разделять с тобою сие осуждение.

Кто, кто из нас обезпечен от сих разнообразных искушений, сокрушавших иногда избранные, повидимому, сосуды благодати? Убо со страхом работая Господеви, мы можем и радоваться ему только с трепетом (Псал. II. 10). Позволено нам вкушать, и видеть, яко благ Господь (Псал. XXXIII. 9), но еще не насыщаться. Наша таинственная Пасха исхода, будучи событием древних прообразований, сама есть токмо новое пророчество и ожидание торжественной Пасхи входа.

Полная и торжественная Пасха Израилева долженствовала совершаться в земле обетованной, на избранном месте (Втор. XVI. 6), присутствия Божия, в Иерусалиме, граде покоя, подобно и наша Пасха совершится тогда, когда окончим земныя жизни странствование. Как Израилю кивот завета разделил воды Иордана для прехождения, так нам гроб воскресшаго Ходатая новаго завета откроет безопасный путь чрез поток тления, на он пол бытия нашего. Мы бросим ветхие останки плоти, как странническую одежду, и взыдем во Иерусалим горний. Тогда уже не двери олтаря сего, но нерукотворенная скиния Божия пред нами отверзется. Безлетный агнец не под покровом таинства, но во всем сиянии своей истины явится нам. Трапеза богатая, без глада и без пресыщения! Хлеб ангельский, вино новое, уже не жизнь, а безсмертие! не радость, а блаженство. Тогда-то наконец вечная Пасха сопряжется с вечною Субботою, вечное восхождение к Богу с вечным в нем покоем.

По сему разумению вечной Пасхи должны мы, слушатели, судить и о настоящем праздновании. Поелику торжественная Пасха входа в вечность для нас еще не приближилась, а таинственная Пасха внутренняго соединения со Христом сокровена от нас; то Церковь, для взаимнаго назидания своих чад, предваряет одну, и некоторым образом открывает другую в наружном торжестве светлыя седмицы. Итак чем живейшими чертами торжество сие изображает великую тайну христианскаго учения и благочестия, – примирение и соединение человека с Богом, тем оно совершеннее, тем оно величественнее.

Что-ж, если некоторые из нас ограничивают Пасху седмию днями веселия, не помышляя о непрестанном ко Христу приближении? Если упиваются от тука дому Божия (Псал. XXXV. 9), но не хотят и капли вкусить от горькой чаши Иисусовой? Если, вместо преимущественнаго над собою бдения, во дни святые предаются безпечности языческой, седоша людие ясти и пити, восташа играти (1 Кор. X. 7)? Если среди торжества духовной свободы работают единой плоти; празднуя Пасху новую, остаются ветхими человеками; радуются о воскресении, а пребывают мертвы Богу? – Что будет таковый праздник? Ах, таковый праздник есть тело без души; и для таковых христиан – страшно, а должно сказать, – для таковых нет и воскресения Христова. Ибо мы спогребохомся Ему крещением в смерть, да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем (Рим. VI. 4).

О, Пасха велия и священнейшая, Христе! настави нас праздновать Пасху исхода законно и благодатно, удостой нас торжествовать Пасху входа славно и вечно. Аминь.¹