6. Дела милосердия

III.6. Дела милосердия

«Истинная милость есть плод христианской любви», - пишет святитель Тихон. Сколь высока эта добродетель, видим из Священного Писания, когда, изображая Страшный Суд Божий, милость, оказанную ближним, «Христос Себе приписует». С другой стороны, милостью человек «милостивому Богу уподобляется» (3, 318).

Святитель выделяет дела «душевной милости» («скорбящего утешить», «заблуждшего на путь истины наставить», «сумнящегося вразумить» и проч.) и «милости телесной» («алчущего напитать», «жаждущего напоить», «нагого одеть» и проч.).

О необходимости для христианина дел «милости душевной» святитель пишет: «Требует от нас Христа Бога нашего спасительная воля, чтобы мы как своего, так и ближнего спасения искали и друг друга к покаянию и богоугождению поощряли. Требует и честь Христова христианам друг друга увещевать и отводить от бесчинного жития, чтобы имя Божие и христианское учение не терпело поношения от язычников». Ублажает милостивых Священное Писание: блажени милостивии, яко тии помиловани будут (Мф. 5, 7), как и предостерегает жестокосердых: суд бо без милости не сотворшему милости (Иак. 2, 13). К милости в отношении ближнего подвигает христианина братская любовь, от которой познается и любовь ко Христу. «Общество христианское, или Церковь, - пишет святитель, - подобна есть воинству. На брани мира сего един воин другого изнемогающего поощряет и подкрепляет: так и в брани христианской без взаимной помощи невозможна и победа»⁸⁴ (3, 319). На необходимость дел милосердия в отношении равно всех людей святителю как бы указывает окружающая природа. «Создание Божие, - пишет он, - повелением Божиим всем равно служит. Солнце, месяц, звезды богатому и нищему равно сияют; облака богатому и нищему равно дождят, земля богатому и нищему равно плод дает. Убо тем поучаемся, что благими мира сего равно богатые и нищие довольствоваться должны». Ведь мы, «какое ни имеем добро, не свое, но от Бога данное нам имеем, которое дано нам не ради нас единых, но и ради ближних наших»⁸⁵(3, 321). Как заповедь Божия, так и «закон естественный требует, чтобы делать ближнему нашему то, чего хощем себе. Сами хощем есть, пить, одеваться, упокоеваться, убо должны и братии нашей тоеж делать. Понеже самые язычники, естественным законом движимые, над бедными милосердствуют». Если же и этим рассуждением не подвигается к милосердию окамененное сердце, то святитель предостерегает, что не слышащего чужую мольбу не услышит и Бог в его молитвах. «Как скажешь: Господи, помилуй, когда сам не милуешь? Как будешь просить с прочими: подай, Господи, когда сам не подаешь, а можешь подать? Какими устами скажешь: услыши мя, Господи, когда сам не слышишь бедного или паче в бедном Самого Христа, вопиющего к тебе?»

Дела милосердия, как и подвиги других добродетелей, будучи совершаемы на земле, восходят на небо. «Ныне сии добрые семена сеять благоприятно, - говорит святитель, - да в Воскресение общее пожнем с радостью несравненно множайший и лучший во веки пребывающий плод». Богатство, «которое зде во имя Христово расточится, то на небесах с великим ростом обрящется. Кто милует нищего, взаим дает Богу. Коль любезно и радостно будет явиться милостивому пред лицем милостиваго и кроткаго Сына Божия со многой братией Его, которых во имя Его зде питал, напоял, одевал, упокоевал! Коль желательнее того еще слышать от Судии праведного благоприятный глас оный: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие (Мф. 25, 34). Напротив того, как ужасно будет немилостивым слышать страшный оный праведного Судии глас: отыдите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41)» (2, 164; 3, 318-323).

Но желающие и в земной жизни заботиться лишь о себе, и избежать вечного осуждения во все времена ищут оправдания своему немилосердию. И святитель показывает, как неосновательны их доводы⁸⁶.

Задается святитель и вопросом, «что есть милость и как ее творить?» Не всякое доброе дело есть дело милосердия. «Милость есть, когда делается добро тем, которые никак у нас того не заслужили, иначе не милость, но воздаяние будет. Когда делается добро без всякой чаемой корысти от того, кто приемлет оное, иначе будет торг, или взаимодаяние». «Милость должно делать не ради тщеславия, чтобы похвалу от человек иметь, но во имя Христово, во славу Божию и ради пользы ближнего». Оказанной милостью не должно превозноситься, сделанное же «добро, сколько возможно, должно забывать: Божие бо даем, а не наше собственное». Подлинная милость «делается не с принуждения, но от любовного произволения, усердия и сердечного сожаления над требующим милости». Должна подаваться милостыня «не от хищения и неправды, но от своих имений, Богом данных нам». Таким образом, бескорыстие, добровольность и тайна даяния, смирение, с которым оно подается, а также «благопреобретенность» средств, из которых оказывается благодеяние, - вот, по святителю Тихону, необходимые условия богоугодной милости, которую заповедано творить христианам⁸⁷.

Хотя «милость должно делать всем, кто требует милости», но необходимо учитывать и «нужду требующего» ее, как и возможности благотворящего: сердце и ничего не имеющего, что подать, да не смущается, сохраняя только свое доброе расположение: «за милость почитается не только дело, но и само усердие и желание к творению милости»⁸⁸.

В заключение святитель, приводя слова Господа без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5), прибавляет: «Почему всякое добро истинное от Бога происходит, потому Богу его и приписывать должно. Тому единому как благих Источнику и Дателю благодарение, честь и слава подобает» (2, 163-164; 3, 328-330).

Ближе других к слову «милость» стоит слово «милостыня», в широком смысле обозначающее любое дело милосердия и, как было сказано выше, даже само желание совершить его (27, 515). Но в узком смысле милостыней называется то, что подается людям неимущим. Могут просить милостыню, не погрешая против закона Божия и своей совести, те, «которые подлинно нищенствуют по Божию Промыслу; или которые расточают имения и дают убогим, и так самопроизвольно изволяют ради имени Христова нищету терпеть» (3, 332).

Милостыня предполагает молитву за тех, кто подает ее, или о ком просят молиться. Но святитель советует не смущаться неизвестностью, будут ли молиться приемлющие подаяние, ибо «милостыня, просто, от чистого и любительного сердца подаемая, без гласа молится, и более молится, нежели все человеки» (27, 516).

Быть может, на примере именно дел милосердия бывает видна недостаточность одного аскетического делания без его плодов - христианских добродетелей. «Лучше убо Бог услышит и приимет милостыню творимую, - пишет святитель, - нежели молитву, песнь и хвалу приносимую. Что бо молитва без милостыни? Как глас без силы. Без милости нашей к ближнему все наши неключимы дела, как дерево без плодов». «Знаю я некоторых, - приводит святитель Тихон слова святого Василия Великого, - которые постились, молились, воздыхали и прочую добродетель показали, но ни единого пенязя нищим не подали: какая от того польза?»⁸⁹ (27, 515-517).

По мысли святителя, нищий так прибегает к милосердию богатого, как всякий христианин - ко Христу (27, 615). Господь дает всем без упреков и условий в пример имеющим, что дать. Ожидая милости от Бога себе, окажем ее, несравненно меньшую, нашему ближнему. И тем не «заслужим» милости Божией, а лишь покажем себя готовыми, способными воспринять ее.

Творением милостыни сам святитель занимался постоянно. Познав крайнюю нужду в детстве (он едва не был отдан на воспитание ямщику, так как овдовевшей матери нечем было кормить семью) и в юности (учась в семинарии, будущий святитель копал грядки, чтобы прокормить себя и посылать помощь домой), святитель до конца своей жизни благотворил нуждающимся. «В один год, - пишет митрополит Евгений (Болховитинов), - при бывшем около Задонска неурожае и от того дороговизны хлеба, спасительнее всего была для бедных его помощь. Каждый день при вратах монастыря и при его келлии являлись алчные, которым он раздавал иногда деньги, а иногда хлеб, выпрошенный им у добрых помещиков, из коих он же многих приучил к человеколюбию и милостыноподаянию. Получавшие ублажали его сердечными благодарениями и молитвами, а человеколюбивый сей поступок прославил имя его и по всем окружным сторонам. Но от сего самого сделался он уединеннее, меньше начал показываться народу и часто принужден бывал благотворить не лично, а через руки своих келейных» (6 «Записки», 50). А И. Ефимов замечает, что святитель«тот день, в который у него из бедных никого не было, крайне скучал, так что как бы о потерянии какой-либо приятной ему вещи печалился» (6 «Записки», 36).

Замечательно желание святителя и по смерти своей послужить ближним. «Года за два до кончины своей написал он завещание об образах страстей Христовых и о малом своем имуществе, как-то: о рубашках, фуфайках и о прочем одеянии. Завещание то вручил он одному из келейных своих с тем, чтобы после кончины его, преосвященного, образа святые вручить известным его благодетелям в благословение, а фуфайки (коих было числом 8) бедным детям-сиротам раздать; ковер же простой, который был набит соломой и на котором он почивал, и две собственные его подушки, тулуп овчинный, коим он вместо одеяла одевался, несколько рубашек, а притом две ряски ветхие, третья ряска шелковая, поношеная, два подрясника, малое число оловянной и деревянной посуды, все сие, по завещанию его, распродано, и вся сумма, а при том оставшиеся после него 14 р. 50 к. розданы бедным. Прежнее же свое одеяние шелковое, холодные и теплые подрясники и рясы на лисьем меху и прочее, приличное архиерейскому сану, одеяние, пуховик с подушками пуховыми и одеяла хорошие, с первых годов своего в Задонском монастыре пребывания распродал он единственно для раздачи денег бедным на пропитание; а также и дарованную ему некогда лучшую рясу грезетовую продав, деньги употребил на бедных же вдов и сирот» (6 «Записки», 38-39).

Но еще выше милости для святителя Тихона стоит миротворчество: милостивым обещается только помилование от Бога, миротворцы же сынове Божии нарекутся (Мф. 5, 7, 9). В связи с этим приведем свидетельство митрополита Евгения об этой стороне деятельности великого святителя. «Замечательное, - пишет митрополит, - сказывают о его посещениях: он часто приезжал к друзьям незванный и обыкновенно в такие для них случаи, когда его присутствие бывало для них по обстоятельствам очень нужно, так что без того хотели бы они сами призывать его. Сие случалось наипаче при раздорах семейств, при разделе наследств, при расстройстве детей и тому подобном. Когда появлялся он между ними, то встречаем был, как посланник небес, лобызаем, как благодетель и друг, и внимаем, как отец и наставник. Все его беседования одушевлены были кротостью и поучением к братолюбию. Никто не смел при нем изъявлять вражды, и кого он признавал виновным, тот беспрекословно и сам сознавал себя. Он не выезжал из такого дома, пока не укротит строптивых, пока не примирит всех и не водворит согласия. Тогда удовольствие и радость его были совершенны, а оставляя их, призывал он на всех благословение Божие» (6 «Записки», 58). Так же поступал святитель и в монастыре. «Когда случалась между монастырской братией от козней вражеских и врожденной немощи человеческой какая-либо ссора и непримиримое несогласие, он, послышав о том, ссорившихся тех из братии призывал к себе в келлии с тем, чтобы их примирить, со истреблением из сердец их ненависти. А когда сам, будучи или богомыслием занят, либо по слабости здоровья не в силах был много говорить, то, услышав о ссоре и вражде между братией, посылал к ссорящимся для их примирения келейника от своего имени, в чем многократно, при Божией помощи, и успевал; по примирении же призывал таковых к себе, беседуя с ними о должной жизни христианской и монастырской» (6 «Записки», 43).