Врач от Бога. Игумен Тихон (Барсуков). Воспоминания

Я познакомился с отцом Тихоном в январе 2001 года. Тогда я только приехал в Лавру и трудился разнорабочим под началом игумена Иоасафа.

В начале января, накануне праздника Рождества Христова, наша бригада занималась уборкой снега и общей подготовкой к предстоящим торжествам. В Лавру должны были приехать Святейший Патриарх Алексий II и канцлер ФРГ Герхард Шрёдер с официальным визитом.

Зима в том году была особенно снежная, и меня, среди прочих, послали к Патриаршим покоям навести порядок: почистить крышу и прилегающие к покоям дорожки от снега. С этой самой крыши я и сорвался – у меня слетела страховка. В больнице диагностировали множественные переломы конечностей и сильные ушибы грудной клетки.

Милостью Божией отец Тихон в то время уже нес послушание руководителя медицинской службы Троице-Сергиевой Лавры. Можно сказать, что именно он меня выходил и вылечил. С самого начала лечения и до его окончания отец Тихон следил за состоянием моего здоровья, рекомендовал упражнения и назначал процедуры.

Я так прикипел к батюшке всем сердцем, что после выздоровления стал регулярно приходить к нему на исповедь, и очень скоро он стал моим духовным отцом. В деле духовного воспитания он никогда на меня не давил. Можно сказать, что он был неким «духовным корректором»: где-то подправит, где-то что-то посоветует, где-то порекомендует. Однако его участие не было строгим, безапелляционным и обязательным к исполнению.

На всех этапах моей жизни (после нашего знакомства) он принимал в ней участие. Я старался всегда прибегать к его совету и отеческому наставлению. Могу без преувеличения сказать, что батюшка стал для меня настоящим отцом, и я благодарен Господу за то, что отец Тихон был в моей жизни.

Отец Тихон всегда самоотверженно трудился на своем послушании. Он никогда никому не отказывал в помощи, всегда приходил на выручку. Самый, казалось бы, «безнадежный» человек, приходивший в лаврскую медсанчасть, получал всю возможную помощь. Ему неоднократно предлагали вести платные консультации и заниматься коммерческой практикой, но он постоянно отказывался, говоря: «Пока я здесь, деньги за лечение брать не будем». Он никогда не ложился спать, пока не изучит истории болезней всех своих пациентов и не распишет курсы их лечения. У него была своя традиция: он ежедневно совершал молебны о здравии всей лаврской братии и особенно о тех, кто находился в стационаре на лечении. Очень часто, в связи с загруженностью, время на них удавалось выкроить далеко за полночь.

Уповаю, что он пребывает в Небесных обителях и не оставит ни меня, ни других своих духовных чад и, как и прежде, будет ходатаем о нас пред Богом.

Василий Константинович Агапов, заслуженный врач России, доктор медицинских наук, профессор:

Отошел ко Господу игумен Тихон – мой соработник и духовник всей нашей семьи в течение 20 лет.

Воистину удивительна земная жизнь нашего любимого батюшки. Закончив медицинский институт, он всеми силами ринулся познавать тайны врачевания; состоявшись как врач-терапевт, принялся изучать кардиологию, реабилитацию и другие медицинские дисциплины. В этой погоне за знаниями и совершенствованием в профессии современного «земного врача» не было времени и сил на создание собственной семьи. Всю свою любовь, чувства и заботу он отдавал родственникам, пациентам, а в последствии – и духовным чадам.

Сформировавшись как профессионал, он после своего воцерковления осознанно избрал второе служение Господу: в качестве монаха главного монастыря России – Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Вскоре ему пришлось возглавить медицинскую службу обители и Московских духовных школ.

Занимаясь врачеванием душевным и телесным, он понимал, что во время болезни и страданий душа человека особенно раскрывается, и врач поневоле становится свидетелем его самых сокровенных переживаний. Батюшка никогда не жалел времени, чтобы подробно выслушать страждущую душу, обстоятельно расспросить больного, посидеть с ним рядом и найти слова поддержки. Целью отца Тихона как духовника было воодушевить подопечного к христианскому восприятию тех скорбных обстоятельств жизни, через которые Создатель испытывает и готовит к вечности человека, его душу. И в каждом он умел увидеть все то лучшее, что вложил в человека Господь.

Особо следует отметить чувство прозорливости, которым одарил его Господь по молитвам преподобного Сергия Радонежского. Нам, его духовным детям, будет всегда не хватать его окормления, его пастырских наставлений в этой земной жизни.

Я познакомился с отцом Тихоном осенью 2009 года, и знакомство это было не совсем обычным. Мне тогда было 19 лет, я только пришел из армии и сразу поступил в Московскую духовную семинарию. В начале обучения меня часто одолевали мысли о том, правильно ли я выбрал свой путь, приняв решение поступить в Духовные школы и связать свою последующую жизнь со служением Церкви.

Мои переживания усугубила простуда, с которой я и попал в медсанчасть, больной не только телом, но и духом. Помню, что лежу я в палате в смятенном состоянии, и входит отец Тихон (я тогда не знал, кто он, и что он является главврачом медсанчасти). Он подходит ко мне, берет мою руку и начинает измерять пульс. Держит руку довольно долго и пристально смотрит на меня. Я грешным делом думаю: «Что этот батюшка в меня вцепился? Мне и так плохо и без его проверки пульса, и вообще зачем это нужно?» И тут отец Тихон мне говорит: «Мне кажется, у тебя проблемы не только со здоровьем. Не хочешь ли исповедоваться?» Я, конечно, был очень сильно удивлен: как он узнал о моем внутреннем состоянии? Пульс на руке, что ли, меня выдал?

Вскоре я пошел к нему в кабинет, там батюшка принял мою исповедь, и мы долго с ним общались. Впоследствии на протяжении 10 лет я духовно окормлялся у отца Тихона. Могу с уверенностью сказать, что если бы не его поддержка в тот момент, неизвестно, каким образом сложилась бы моя дальнейшая жизнь. За это я бесконечно ему благодарен. В моей памяти он навсегда останется не только врачом телесным, но, в первую очередь, и духовным.

Впервые отца Тихона я увидела в медсанчасти МДА в конце 1996 года. Лечебный корпус тогда по старинке именовали изолятором – главной его задачей было изолировать больных, и, по возможности, их лечить. Врачей было немного. Студенты семинарии, имевшие медицинское образование, помогали на правах волонтеров. Узкие специалисты появлялись очень редко, в основном за консультациями нужно было ехать в город, по договоренности. Каждый грамотный медик был на вес золота. Основной лекарственный фонд составляла гуманитарная помощь из Германии. Все было непросто…

Однажды вечером медсестра сказала мне, что мою кардиограмму отдали на расшифровку послушнику Александру Яковлевичу, и добавила при этом, что он очень хороший врач. Тогда же я встретилась с ним в изоляторе. При общении он произвел на меня сильное впечатление. Уже в то время проявилось одно из главных его качеств – умение объяснить и успокоить. Он, по-видимому, так хорошо разбирался в своем предмете, что мог, используя медицинские термины, дать пути выхода из ситуации, дать надежду. Появлялась спокойная уверенность, что все не так плохо, все решаемо и находится под надежным спокойным контролем. Кто-то из врачей поделился со мной присловьем: «Если после разговора с врачом вам не стало легче – значит вы разговаривали не с врачом». После беседы с отцом Тихоном и правда становилось легче.

Прежде в медсанчасти не было своего кардиолога, но с приходом Александра Яковлевича ситуация изменилась. Говорили, что до ухода в монастырь он был очень востребованным специалистом в системе Минздрава. Однако прием больных не сразу стал его основным послушанием в Лавре. По-началу он трудился на общих послушаниях, например, стоял за свечным ящиком в храме. Но главным его дарованием, а впоследствии и главным послушанием, была, конечно, помощь больным. Постепенно у него появились в изоляторе дни приема, а затем и отдельный кабинет. Будучи пострижен с именем Тихон, в честь Патриарха Тихона Московского, он благоговейно чтил своего святого покровителя. Мне кажется, он перенял и некоторые его качества – доброту, мягкость, доступность.

Он был открыт для помощи нуждающимся с утра до позднего вечера. Лишь в последние годы, обремененный обязанностями главврача и многими болезнями, он изменил этому правилу... К отцу Тихону обращались в сложных случаях лаврские отцы, студенты Академии и семинарии, преподаватели и сотрудники Академии, сотрудники и прихожане Лавры. Многим студентам и преподавателям Иконописной школы он помог в излечении тяжелых болезней. Помогал он и паломникам. Припоминаю случай, когда в Лавру приехала на исповедь одна дивеевская послушница. Она сильно болела, но врачи никак не могли определиться с диагнозом, так что она даже стала подумывать об уходе из монастыря. Никто из врачей не мог ей помочь. «Эх, тебе бы поговорить с отцом Тихоном, он бы точно что-то придумал!»… Но где его искать? Была суббота и праздничный день, так что приема не было. И вдруг, по дороге к Преподобному, мы встретили отца Тихона! – «Сможете до часа дня сделать УЗИ – несите ко мне в кабинет. После часа я ничем помочь не смогу». – Мы помчались в платную клинику на УЗИ, успели. Отец Тихон тут же его посмотрел, позвонил в больницу и договорился о приеме у специалиста. Уже вечером матушка имела точный диагноз и схему лечения. Прошло уже много лет, а она до сих пор подвизается в монастыре. И сколько было таких случаев своевременной помощи – знает один Господь.

При отце Тихоне произошло важное событие – изолятор стал полноценной медсанчастью. Появилось новое оборудование, расширился штат медиков. Лаврская медсанчасть стала филиалом 119-й больницы ФМБА. Отец Тихон был движущей силой всех этих изменений. Он стал главврачом лаврской медицинской службы, и с каждым годом нагрузка на него только увеличивалась. Как-то при встрече с ним я упомянула об одном интересном исследовании мозга и книге, посвященной этому. На вопрос, не принести ли ему эту книгу, отец Тихон развел руками: «Матушка, когда? Когда мне читать? Вот мое чтение» – и показал на залежи папок на столе и полку со справочниками.

Он был редким практиком и использовал богатый арсенал лекарств, как современных, так и давно забытых или мало применяемых. Но при всем этом, как священник и монах, он опирался на молитву и помощь Господа и святых. Он очень чтил преподобного Сергия. Как-то при встрече я попросила его молитв за скоропостижно скончавшуюся сотрудницу Троице-Сергиевой Лавры. Отец Тихон сказал мне на это: «Знаете, в Лавре особая благодать. Сила молитв преподобного Сергия и ныне живущей лаврской братии такова, что может вымолить любого. А за нее в Лавре молятся!..»

Моей маме, в связи с ухудшением здоровья, несколькими специалистами были назначены различные препараты. Мама все пила, но улучшения не было. Наоборот, появлялись какие-то новые симптомы и ситуация усложнилась. Мне, конечно, очень хотелось спросить совета у отца Тихона, но это было не так-то просто. Долгое время приема не было: он то болел, то был очень занят. Однажды мне повезло – отец Тихон был на месте и не был занят. Он тогда не отпустил меня, пока полностью не разобрал все назначения. Причем делал это, по своему обыкновению, объясняя, почему именно этот препарат лучше. Мне кажется, он уловил мое состояние безысходности. Входила и выходила медсестра, он отвечал на ее вопросы, а потом снова рассказывал, пояснял, приводил примеры. Тепло вспоминал свою живущую на Алтае сестру, которой помог аналогичный препарат. Сказал, что был очень рад, когда сестра позвонила ему с благодарностью. Он не закончил говорить, пока не вдохнул в меня надежду. В последний раз я общалась с ним уже в декабре. Рассказала, что мама пережила кому и клиническую смерть, попросила его молитв и благословения. На что он сказал мне: «Теперь Ваша матушка на 99% в руках Господа!» – и ободряюще улыбнулся своей неподражаемой тихой улыбкой. Таким я его и запомню.

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13).

Священноигумен Тихон – один из многих монахов, кто сумел воплотить эту заповедь Спасителя в своей многотрудной жизни. Батюшка любил говорить, что всякий человек – это образ Божий. Человек как образ Бога – это любовь с маленькой буквы, тогда как Бог – это Любовь с большой буквы.

Вся земная жизнь отца Тихона сводилась к достижению богоподобия в любви к ближнему, границы которой простираются далеко за пределы нашего земного пространства и времени.

Батюшка Тихон оставил в нашей сердечной памяти неизгладимый образ подражания Христу-Спасителю. Как врач от Бога он старался не только помочь больному выздороветь от телесного недуга, но и поддержать его духовно. А как священник отец Тихон умел по-настоящему, силою своей молитвы и сопереживания, приводить души человеческие в объятия Отца Небесного.

Мы верим, что его душа по-прежнему живет и любит, переживает и заботится о нас. Иначе быть и не может, поскольку жизнь после телесной смерти не заканчивается, а только начинается.

Его земная жизнь завершилась в подвиге самоотвержения и самопожертвования, и потому мы уповаем, что через это Господь уже ввел его в селения праведных.

Пусть батюшка знает, что его труды не останутся напрасными. Верим и надеемся, что его слова и наставления, посеянные в наших сердцах, принесут со временем обильные духовные плоды.

Да останется в нашей памяти главный завет отца Тихона, основанный на евангельской заповеди о любви к Богу и ближнему: «Человек рожден, чтобы любить и быть любимым».