на день Святителя Алексия

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ

       Празднуемый нами Святитель Алексий любил и почитал преподобнаго и Богоноснаго отца Сергия Радонежскаго. Ибо праведники друг друга любят, и взаимно друг в друге почитают доброту душевную. Грешники напротив друг друга ненавидят, и взаимно между собою враждуют, да и праведников презирают, а иногда и гонят. Ибо быв страстями ослеплены, другаго добродетели не видят; а иногда и видят, однако ненавидят оную, яко для них противную и обличительную. Но не таковы праведники: они, быв добродетельны, и потому себе подобны, чувствуют взаимную к себе сердца наклонность: ибо подобное подобным обыкновенно привлекается, и тем услаждается. Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася (Псал. 84, ст. 11). Таковы были Святитель Алексий и преподобный Сергий.

       Я, ни следов не имея добродетели их, но сверх достоинства, по неиспытанным судьбам, став преемником их обоих, могу только дивиться их добродетелям, и оныя по возможности проповедовать и прославлять. И потому, при сем случае годовой памяти Святителя Алексия, пришла мне на мысль оная чудная борьба, какая во свое время происходила между сим первопрестольником Российския Церкви, и между святым пустынником, яко крин, в уединении процветавшим.

       Правив Церковию мудро и верно святый Алексий, и достигши глубокой старости, достойный попечительнаго и ревностнаго Пастыря предприемлет совет. Не довольно было для него, что он рачительно бдел о стаде своем: он возревновал святою ревностию, чтоб промыслить о благосостоянии Церкве и по себе на будущее время. Таков восприяв благоразумный совет, разсуждает, кому бы поручить вверенное ему сокровище цело и благонадежно; кого оставить по себе преемником и наследником духовнаго, великаго Церкви богатства. В таковом размышлении, коим конечно управлял вышний Промысл, не находит он лучшаго и достойнейшаго, паче преподобнаго Сергия. Жребий избрания его падает на сего святаго пустынника. Вречает ему Святитель жезл Пастырский. Но праведник уединенный, быв любитель тишины, и в таковом безсмутном состоянии наслаждаяся зрением Бога, принять таковое звание отрицается. Один усиливается возложить; другой усиливается не принять: один изобретает все способы разума, дабы его под сие Христово иго подвести; другой все напрягает свои силы, дабы остаться при том бремени, кое нес он со удовольствием. О чудная и странная борьба! Странная, говорю: ибо известно, какое в мире люди к честям и достоинствам имеют пристрастие, каких не употребляют способов, каких происков, кaких подкупов, каких хитростей, чтоб какойнибудь достигнуть вышшей чести. Но се видим единаго отшельника, на высочайший духовный степень призываемаго, и он от того отрицается, и совершенно отрекся.

       Подобный пример представляет нам слово Божие в двух Апостолах, Варнаве и Павле. Они в едином граде чудесно исцелили хромаго. Жители града того, быв пораженны таковым чудом, впрочем ослепленные суеверием, почли, что Апостолы суть не человеки, но боги в подобии человеческом явившиеся, называя Варнаву Юпитером, а Павла Меркурием. И для того, по обряду языческому, привели тельцов, и изготовили венцы для увенчания животных; хотели им, яко богам, приносить жертву. Сие узрев Варнава и Павел, и разтерзав ризы свои, вскочили в народ и вопияли: что творите вы, о несмысленные! мы таковые же человеки, каковы и вы. Мы в самый сей час учинили вас, что надлежит отвергнуть и гнушаться многих богов, яко суетных; а признавать единаго Бога, Творца неба и земли, и Ему единому, не сию кровавую, но безкровную чистаго сердца жертву, приносить. Но вы позабыв, яко мы человеки, и как будто еще мало для вас, почитаемых вами, многочисленных богов, еще и нас человеков почитаете богами, и нам, яко богам, хощете жертву приносить. И сие сказав, едва удержали их от несмысленнаго предприятия. О деяние, достойное Евангельскаго света и духа Апостольскаго! Сему наиболее удивится тот, который из Истории знает, что были многия сильныя земли, толико гордостию ослепленныя, что не токмо желали, но и всякие способы, всякия хитрости употребляли, дабы себе присвоить наименование богов.

       Сей пример, хотя служит к похвале смиренномудрия Сергиева, в непринятии подносимой ему чести; но не совсем же поступка его сходствует с Апостольскою. Апостолы не приняли чести законопреступной, и Богу оскорбительной; но Сергию предлагал Святитель таковую честь, которая служила к пользе Церковной, и могла почитаться призыванием Божиим, которое достойно, дабы мы ему повиновалися. В сем-то состоит важность нашего слова. Святитель оправдания не требует: ибо его и совет был благий, и намерение святое, и избрание безошибочное. Но не надлежит ли изыскивать способов, как оправдать праведнаго пустынника в таковой поступке его? Но можем ли мы приступить к сему оправданию? Не довольно ли его оправдывает общий глас рабов Божиих? Ибо все просвещенные и честные, читая или слыша о таковом поступке Сергиевом, никто его не осуждает, но все хвалят ревность пастырскую Святителя Алексия; хвалят же и смирение Сергиево и оному удивляются. Так кто же бы еще, при таковом общем мнении, дерзнул осуждать праведника, или предпринимал оправдывать его?

       Однако мню, не противно будет праведнику, ежели какоелибо о сем сделаем разсуждение на основании слова Божия. Слышал Сергий Святителя Алексия глас, призывающий его на достоинство Церковное. Но конечно Сергий, яко Богоугодный муж, в тот же самой час слышал и другий глас Божий, который вопиял ему в сердце, дабы он остался в святой своей тишине, и шел бы до конца тем путем, на который призвал его Бог. Различныя суть Духа Святаго дарования. Один получает то, другой иное; и всяк по прозорливому строению Духа Божия, на пользу или себе или другим. И не тот пред Богом есть велик, кто великия дары получил; а кто и малыя принял, но оные верно обработал, и рачением своим столь их умножил, что ими и великие дары превзошел. Знал Сергий Апостольское слово: что всяк, в немже кто звании призван, да пребывает пред Богом (1 Кор. гл. 7, ст. 20). Он чувствовал себя так устроенна Духом Божиим, чтоб пребывать ему в блаженной тишине, и вкусив всю сладость зрения Божия, не отторгаться от онаго дотоле, доколе не сподобится уже узреть Его лицем к лицу.

       И хотя мы не можем проникнуть в сердце Сергиево; ибо сия тайна единому Богу открыта: однако, совершенно ведая, колико он любил Бога, и колико во всем повиновался святой воле Его, без всякаго сумнения можем заключить, что не отрекся бы он от возлагаемой на него должности, столь важной и по человечеству лестной, и не убоялся бы никаких трудов, с сим званием соединенных, когда вся жизнь его была многотрудный подвиг: не отрекся бы он от сего, ежелибы в тоже самое время во внутренности души своей не слышал другаго Божияго гласа, который благоизволял ему пребыть в том состоянии, которое он, по Егоже воле, избрал.

       Теперь усладившись мы зрением таковыя духовныя борьбы, между двумя великими мужами, кому припишем верх? кого из них признаем победителем? Я мню, что обеим победа предлежит, хотя в смысле не едином. Сергий взял верх; ибо получил свое изволение. Но и Святитель стал славным победителем; ибо победил самаго себя, когда, не взирая на свое предприятие, избрание и усилие, охотно уступил воле Божией. Дав место победить Богу, тем самым стал участник победы Божия. А потому оба великие мужи дали верх верховному всех человеческих сердец и дел разпорядителю.

       Почтим убо в Сергии глубокое смирение и нищету духа, Евангелием похваляемую. Почтим в Святителе пастырскую ревность, и ревностное попечение о стаде своем. И как мы, пасства его, днесь предстоим его гробу, совершая его священную память; то и возшлем к нему свои моления, да не престает, по сану своему, ходатайствовать о нас у Пастыреначальника Христа, да Церьковь пребудет в мире, и стадо его да хранит веру незыблемо, доколе сохранив сей залог, удостоится вкупе с ним жребия блаженнаго. Аминь.

       Говорено 1798 года, Маия 20 дня, в Чудове.