Слово в день Священнаго Миропомазания и торжественнаго венчания на Царство Благочестивейшаго

CLX.

105. СЛОВО
в день Священнаго Миропомазания и торжественнаго
венчания на Царство Благочестивейшаго Государя
Императора Николая Павловича всея России.

(Говорено в Успенском Соборе августа 22 дня,
напечатано в Христианском Чтении 1833 года
и в собраниях 1835, 1844 и 1848 гг.)

<1833 год>

Если бы в сей день, освещаемый сиянием Царскаго венца, величественнаго и благолепнаго, не столько по числу и достоинству камений честных, сколько по достоинству законной наследственности, по преимуществу освящения свыше, по превосходству Царских доблестей, которыя он покрывает, – возжелали мы, Россияне, увидеть венец сей в новом блеске: то мы тотчас можем иметь сие приятное видение, обратив наблюдательный взор на новыя Царственныя деяния Благочестивейшаго Императора. Посмотрите на пример, на новый состав Российских законов, столь ожиданный правосудием, и наконец извлеченный из разночастных, разнообразных, иногда недружных стихий разновременнаго законодательства. Не есть ли это новый, светлый, из отечественных копей извлеченный, камень в венце Николая Перваго, – камень, котораго так долго искали Его предшественники, и который Он Своею неутомимостию предвосхитил у Своих преемников.

Или, поставьте себя на пределах двух империй, двух частей света и двух религий, и посмотрите на оконченное недавно дело умирения на Востоке. Сделаться благодетелем, охранителем, спасителем царства, недавно враждебнаго, и только победами доведеннаго до примирения, – не есть ли и сие такое дело Царской доблести, которое приносит новое светлое украшение венцу Благочестивейшаго Императора нашего, новую славу Его царствованию?

Славу сего дела особенно провозглашать должно здесь, в Церкви: поелику оно есть великолепное исполнение благороднаго правила Христианскаго: побеждай благим злое. Дело сие не только славно для Царя и народа, но и полезно для Христианства: ибо весь не познавший Христа Восток видит теперь в сем славном деле, к какой чистой, безкорыстной, возвышенной верности и благотворительности располагает вера Христианская сердца Царя и народа.

Но довольно сего воззрения на некоторыя дела Царственныя, чтобы нынешняя особенная молитва и благодарение за Царя были нами принесены, сколько по долгу послушания Церковной заповеди, столько же по убеждению и усердию собственному.

Гораздо нужнее каждому из нас обращать внимание на собственныя дела, хотя, может быть, малыя и едва приметныя в необъятном множестве и разнообразии дел человеческих, но никогда не маловажныя для делающаго: потому что пойдут за ним далее пределов настоящей жизни, и либо увенчают его, либо возложат на него укоризну и стыдение вечное.

Побеждай благим злое. Всякий ли найдет исполнение сего правила в своих делах? Всякий ли найдет сие правило довольно раскрытым в уме своем, довольно углубленным в сердце своем?

Что есть зло в мире, и собственно в человеках, о сем опыт всех и каждаго свидетельствует так сильно, что, хотя бы разум и вздумал против сего спорить, не может переспорить свидетельства ощущений, которыя умствованиям не повинуются. А когда зло есть, и действует против нас: то не употреблять против него никаких средств было бы противно и закону самосохранения, и закону человеколюбия; потому что неудерживаемое зло поглотило бы весь род человеческий, – и закону веры в Бога; потому что не препятствовать распространению зла значило бы благоприятствовать вражде против Бога, и хуле на Его творчество и управление миром. Итак надобно противостоять злу, сражаться с ним, побеждать оное. Побеждай злое.

Но каким оружием? Положим, что вы решились бы употреблять такое же оружие, с каким на вас нападают, и поступать по праву равнаго воздаяния. Обида за обиду, злословие за злословие, рана за рану. Будет ли сим образом побеждено зло? – Не думаю. На пример, если воздано раною за рану: то произошло двое раненых вместо одного; следственно зло удвоено, а не прекращено, потому что обиженный, нанеся рану обидчику, не излечил тем своей. Обида, возданная за обиду, не только не уничтожает зла сделаннаго, но и не останавливает хода зла, или даже усиливает оное. В ком было довольно зла, чтобы начать обиду, в том, по всей вероятности, найдется онаго еще более, чтобы отвечать на взаимную обиду. Таким образом должна произойти цепь обид; и поелику каждый воздающий за обиду естественно будет стараться сделать соперника менее способным вредить, то всякая дальнейшая обида должна быть тяжелее и убийственнее предъидущей. Из сего можно усмотреть, как верно разсуждение¹ Апостола: аще друг друга угрызаете и снедаете, блюдитеся, да не друг от друга истреблени будете (Гал. V. 15). И так, побеждать злое злым не надежно, если бы кто и не удержался от такого сражения мыслию, что сие не позволительно.

Спросят, может-быть: как же наказывают убийцу смертию? Как же ведут войну? Ответствую: иное право частнаго человека, иное суда, и еще иное власти верховной. Власть верховная, поелику не имеет над собою судии на земли, по необходимости сама должна судить обиды, наносимыя Государству, и употреблять войну исполнителем Государственнаго правосудия: но и сие, верховная власть, одушевленная достойными своей высоты чувствованиями, делает не для того, чтобы поразить злым злое, но чтобы защитить и охранить благое, то-есть безопасность и благо собственнаго ея Государства. Если власть судебная внутри Государства сражается злом наказания противу зла преступления: и сие так разнится от частнаго мщения, как разсудок от страсти, как созидание от разрушения. Суд сражается против зла не за себя, но за невинно страждущаго: следственно водится не злом мщения, но благом сострадания, человеколюбия, справедливости; притом в благоустроенном Государстве суд только открывает виновнаго, а наказывает его закон; но и закон гражданский, если он изречен духом Христианскаго правосудия, не имеет намерения мстить за зло, а пресекать и предупреждать зло; не имеет намерения убивать убийцу, но смертию, или другим образом, лишать его возможности убийства, и охранять от него живущих. В сем именно духе кроткий закон Благочестивейших Самодержцев наших присуждает и убийце не смерть, а жизнь, хотя отлученную от жизни честных граждан, однако же – жизнь и надежду умереть не смертию преступника, а смертию Христианина. Что касается до людей в частности; если бы каждый вздумал присвоить себе те права, по коим действует суд против преступления, или власть верховная против врагов Государства: то явилось бы почти столько же воюющих сторон, сколько есть людей, имеющих силу владеть своими членами. Состояние человечества, которое нашло себе достойное место в головах некоторых умствователей, но котораго, – благодарение Провидению, – не было и не будет, потому что не может быть в истинном бытии рода человеческаго!

Итак, если побеждать злым злое, частию не позволительно, частию не надежно, даже и при помощи правосудия человеческаго, которое, при всей бдительности своей, не может поставить довольно щитов противу тонких уязвлений злобы и коварства: то Христианское правило побеждать благим злое, оказывается столько же необходимым, сколь оно привлекательно своею чистотою и возвышенностию.

Недальновидные могут подумать, что в подвиге сего рода скорее побежден будешь, нежели победишь: потому что зло действует наступательно, а благо, и особенно Христианское благо, и оборонительнаго противодействования не любит. Напрасно! Мы имеем опыт сей победы, столь великий, столь очевидный, что он должен ободрить всякую робость, разрешить все недоумения, если смотрят на оный, как должно. Какое огромное зло сражалось против первенствующаго Христианства! То было зло целаго мира. Как напротив малым и немощным казалось благое, заключенное в Христианстве! Буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит; и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая; и худородная мира и уничиженная избра Бог и не сущая, да сущая упразднит (1 Кор. I. 27. 28). Как же побеждено буиим премудрое, немощным крепкое, ничтожным сущее? – Побеждено благим злое: неверие верою, порок и разврат сторогою добродетелию, гонение терпением, несправедливость великодушием, любостяжание и грабительство нестяжательностию и вольною нищетою, лукавство прямодушием, вражда любовию, сила и ярость мучителей кровию мучеников. И всемирное зло язычества исчезло; и благо Христианства овладело миром. Не ужели ты подумаешь, Христианин, к оскорблению Христианства, будто труднее подвизаться ныне противу зла, прокравшагося в мир Христианский, нежели как было прежде, противу зла господствовавшаго в мире языческом?

Добрая победа не в том состоит, чтобы ты сделал зло врагу, но чтобы враг не мог сделать истиннаго зла тебе. А сего никакой враг не сделает, если ты твердо стоишь во благе силою веры к Богу и любви к Богу и человекам. Посмотрите на человека сим образом сражающагося противу зла, и вслушайтесь посреди самих опасностей брани в его военный клик: кто ны разлучит от любве Божия? скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь? – Видите, нападение со многих сторон; удары сильны. Не пал бы воин Христов? – Нет, восклицает он: во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны. И что еще? – Он уверяет, что в целом мире нет силы, которая могла бы поколебать побеждающаго благим злое. Известихся бо, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем (Рим. VIII. 35–39).

Всем слышащим сие членам воинствующей Церкви желаем не столь труднаго подвига противу зла, но столь же благою силою веры и любви, столь же совершенной победы и спасения со славою вечною. Аминь.